Фрейлина
Шрифт:
Гвинет внимательно вглядывалась в него.
— Это не очень похоже на поведение королевы-девственницы.
Рован покачал головой:
— Кто может знать, что происходит в сердце и уме другого человека? Но, когда она еще жила со своей мачехой Кэтрин Парр и Сомерсетом, был жуткий скандал. Сомерсет предпочел бы жениться на ней, а не на вдове ее отца. Он слишком часто пытался взобраться выше, чем следовало, и в конце концов сложил голову на плахе. Знатному Человеку опасно желать королевской власти.
Гвинет внимательно посмотрела на
— Если слухи верны…
— Это не слухи, а правда, миледи. Моя мать была дочерью Якова V, короля Шотландии, любимой и признанной так же, как он признал других своих детей.
— И вы не желаете королевской власти?
— Спасибо, мне дороже моя голова. Я стоял бы в этом списке после десятка других претендентов. А я люблю Шотландию. Там — мои собственные земли. Там — моя собственная жизнь.
Это признание в любви прозвучало нежно, и на лице Рована была ласковая улыбка.
Гвинет улыбнулась, потом неохотно отодвинулась от него и встала с кровати.
— Мой дорогой лорд, я должна одеться.
Рован пожал плечами и тоже встал.
— Тебе понравится плыть на барке вниз по реке, — сказал он и вышел.
Они прибыли к королеве в Хемптон-Корт и были допущены в личные покои королевы, а не в частную палату — более доступную приемную, и не в Присутственную палату, где она принимала многих посетителей. Один из служителей королевы провел их к ней. Елизавета встретила их не в своей спальне, а в приемной, расположенной непосредственно рядом со спальней. Там стоял столик, накрытый для обеда. Их прихода ждала служанка, чтобы подать им вино или пиво. Как только они вошли в приемную, королева вышла навстречу из своей спальни. Рован низко поклонился. Гвинет знала, как ей надо вести себя по правилам этикета: присесть в низком поклоне и ждать, пока королева позволит ей подняться. Так она и сделала.
Елизавете было немногим больше тридцати лет. Гвинет не смогла удержаться, чтобы не окинуть ее быстрым оценивающим взглядом. Рост у нее был достаточно высокий, примерно такой же, как у самой Гвинет, но осанка и наполовину не была такой величавой, как у Марии. Ее красиво уложенные волосы были золотистого цвета с оттенком рыжины, а глаза мерцали черными агатами. Она была одета в шелковое платье и безрукавку из бархата. Корона покоилась у нее на голове. Она была не очень красива, но, несомненно, привлекательна.
— А, мой дорогой лорд Рован! — приветствовала его королева, сделав рукой знак подойти ближе, и поцеловала в обе щеки.
Потом отступила на шаг, положив руки ему на плечи, оглядела его и кивнула, словно одобряя его внешний вид. В ее глазах блеснул озорной огонек.
Затем она повернулась к Гвинет, движением руки поманила ее к себе и вполголоса произнесла:
— И леди Айлингтон, фрейлина моей дорогой кузины.
Гвинет низко наклонила голову.
— Ну, дитя мое, дайте мне взглянуть на вас, — сказала Елизавета, и Гвинет посмотрела
— Не слишком высокая, — возразила Гвинет.
Елизавета, довольная таким ответом, рассмеялась и промолвила:
— Осторожно: по-моему, вы на дюйм выше меня, а мне нравится считать, что я высокого роста.
— Ваш рост действительно высокий, ваша милость, — послушно согласилась Гвинет, и на лице королевы появилась веселая улыбка: видимо, ее это очень позабавило.
— Вы, кажется, провели год во Франции, поэтому я велела подать французское вино в надежде, что оно вам понравится, — сказала Елизавета.
— Вы очень добры.
— Мне любопытно… — начала Елизавета, но вместо того, чтобы уточнить, что именно вызвало ее любопытство, повернулась к Ровану и сказала: — Я очень сожалею о вашей потере. С тех пор уже прошло немного времени, и я надеюсь, что вы хорошо себя чувствуете.
— Достаточно хорошо, благодарю вас.
— Я полагаю, вы участвовали в сражении за вашу королеву против Хантли?
— Да.
— Отличное решение дела. Мне было интересно слышать обо всем, что произошло, и приятно узнать, что моя кузина придерживается в вопросах религии того же мнения, что и я. Люди умирали и будут умирать за свою веру, хотя я стараюсь, чтобы у них было для этого как можно меньше возможностей.
— Клянусь вам, ваша милость, что королева Мария не намерена никоим образом вмешиваться в дела шотландской церкви, — заверила королеву Гвинет.
Елизавета взглянула на нее:
— Прекрасно сказано. Конечно, я слышала все о вас. Мария прислала вас сюда как свою самую горячую сторонницу, и вы должны каким-то образом убедить меня, что моя кузина — подходящая наследница моего престола, как она об этом заявляет.
Гвинет почувствовала, что ее щеки краснеют, и очень тихо произнесла:
— Она во всем такая, как она о себе заявляет.
— Но я еще не умерла, — сказала королева, ее позабавили слова молодой гостьи. — И знаете, что я решила, дорогой Рован?
На губах Рована была сдержанная улыбка: поведение королевы явно казалось ему забавным.
— Что же, ваша милость?
— Мне не нужно назначать наследника для моего престола. Я решила, что совершенно не хочу умирать.
— Я не думаю, чтобы любой из нас был намерен умереть, особенно в таком молодом возрасте, — вступила в разговор Гвинет.
— А! Леди называет меня молодой. Ну, теперь я вижу, что мы с ней станем близкими друзьями! — воскликнула Елизавета, и было похоже, что королеве стало еще веселей. — Рован, выйдите ненадолго. Мои фрейлины будут просто счастливы увидеть вас. В этом я уверена, — лукаво добавила она.
Рован продолжал стоять и смотреть на королеву. Елизавета взмахнула рукой:
— Уходите же, Рован! Я хочу поговорить с этим очаровательным созданием наедине.
— Как вы желаете, — произнес он наконец и, поскольку у него не было выбора, оставил их одних.