Фрилансер. Абсолютный хищник
Шрифт:
— Нет, — мягко парировал я. — Я — лев, а лев в прайде лежит под баобабом и спит двадцать пять часов в сутки, пока львицы вокруг наводят порядок. Себастьян, ты же сказал, что изучал биологию! — Шпилька. — Нет, скромный и красивый ваш покорный слуга — всего лишь музыкант. — Руку к груди и склонить голову — игра на зрителя, на трансляцию. — Играющий на гитаре и поющий песни ртом. Я ж карьерист, забыл? Моя работа — информационный фронт, я — громкий. Буду поддерживать с тыла, со стороны связей с общественностью. А с остальным львицы сами справятся.
Он обалдело откинулся назад, на спинку. Такой наглости, конечно, не ждал, хотя и понимал об изначально беспредельном
— Да, хорошо устроился, Хуан. Чико! — снова оскорбил меня, но звучало это «цыплёнок» жалко, не обидно. — Просто блеск! Лев, спящий двадцать пять часов в сутки за спиной пашущих львиц. Как только они на такое ведутся? И куда ты дел Изабеллу и Гортензию? Они тоже части… Конструкта?
— Никуда. — Покачал головой в ответ. — Изабелла — лицо прайда. Красивое смазливое личико лицо грозного и опасного монстра. Девочка нагулявшая и остепенившаяся, массовка таких любит — Марию Магдалену вспомни. Умеет перерезать ленточки и делать фотосессии в госпиталях, а что ещё для лица нужно? Изабелла, можно сказать, самая важная в формировании общественного мнения, нашей поддержки. А Гор… — Вздохнуть. Продумать правильную оценку дочери императора. Ибо не хочется с их разведкой ссориться, когда Гор в нашем будущем совместном бизнесе будет на первых ролях. Её надо правильно подать, чтобы народ боялся эту сеньориту до дрожи в коленях, а имперцы не перекрыли ей кислород и не эвакуировали с Венеры.
— …Она выдумщица, — сформулировал я. — Силовик, но несколько иной специфики. Скажем так, дипломат, условно хороший гвардеец на фоне брутальной и злой сестрёнки, рвущей мясо голыми руками. Ну как, нормально с ролями?
— Не треснет, Шимановский? — А теперь в голосе Себастьяна прорезалось уважение. К размаху, к полёту, плевать на личную ненависть. Аристо умеют признавать достоинства врага, не отнять.
Я пожал плечами.
— Поживём — увидим. — А теперь вывод, ради чего всё произнесено. — Так что, юный сеньор, ты не прав. Этим миром правит любовь. Я — люблю девочек. Девочки — любят меня. И мы все в целом — любим власть и эту планету, и хотим ей добра. Пусть даже некоторые из львиц до конца ещё не поняли расклады.
И я хочу, чтобы оная любовь правила как раз конкретно нашим миром, этим скромным каменным шариком. Завидуешь, да, скучный мажорик из богатой семьи?
После такого Себастьян сорвался с цепи и косячил по-чёрному. Я выиграл всё, что ставил, что занял, и чтобы окончательно не разрушить веселье, был вынужден сам, добровольно, слить ему несколько десятков миллионов. Ибо яростный враг — хорошо, но враг должен быть ещё и контролируемым.
Но вечер шёл, точнее ночь, и, видимо, в свои права начало вступать утро. Я снял браслет перед игрой, но биологические часы подсказывали, что «скоро в школу». Кстати, у меня днём социология. Сдам, пусть и буду на автопилоте. Но пора закругляться. И сделать это нужно на мажорной ноте. Поймать момент, чтобы действо запомнилось всем и ни у кого не возникло вопросов.
Итак, мы давим лишнее время, перебрасываясь мелочью. Оба ждём сильную руку. Оба устали и хотим заканчивать. Разговор не клеится — Себастьян махнул на мою дискредитацию рукой, ибо как можно «опустить» в глазах общества карьериста, который открыто при всех признаёт, что собирает гарем принцесс для управления планетой? Куда ж больше дискредитация? А я его пинать могу только на контратаках, уже говорил. На столе у нас около пятисот миллионов. БОльшую часть выложил Феррейра, но и мне серьёзно так со стеком помогли. Сейчас деньги примерно
Последняя раздача этого поединка началась обыденно. Префлоп. Десять пик, король пик. Неплохо. Себастьян выложил стандарт двух десятков последних раздач на префлопе — миллион империалов.
Флоп. Дерек вскрыл — туз пик. Дама пик. Дама треф.
Оп-па!
Мы напряглись — слабо сказано. И зал затаил дыхание, тоже почувствовав приближение чего-то интересного. Разговоры и перешёптывания вдруг стихли, а к сцене, над которой, кстати, тоже был установлен огромный голографический вихрь, начали подтягиваться люди.
— Десять миллионов, — начал торг Себастьян, ибо «кнопка» в этой раздаче у меня.
Десять миллионов? Да, знаю, не факт, что валет придёт, и тем более валет пик. А у Себастьяна, скорее всего, сет — одна из дам на руках. Но я же ЖДАЛ. И надеялся. Я должен был проверить работу мироздания. А потому не стал скидывать:
— Колл.
Тёрн. Затаил дыхание…
Дама червей.
Партия! Бубновая дама у Себастьяна. Понял по его лицу. У него каре из чётырёх дам. А у меня только мнимые потенциальные возможности и надежда на ривер. Эта грёбанная надежда, не раз, не два и даже не десять раз за сегодня хоронившая огромные деньги. Два процента, один возможный вариант из пятидесяти…
Закрыть глаза. Валет пик! Валет пик! НУЖЕН ВАЛЕТ ПИК! Ну же, Мироздание, работай! Я ЗНАЮ, что сегодня это произойдёт! Я теперь в теме, избранный, знаю, как этого достигнуть. Как знаю и о цене.
Зал молчал, напряжение ощущалось кожей. Дерек не торопился. Переводил взгляд с Себастьяна на меня. Понимал, что происходит нечто. «Карты плохо перемешаны»? Нет, он хорошо их мешает, профессионально. Ибо делает это у нас на глазах, перед всем миром, на камеру. И как ученик Марии Фернанды заявляю, не мухлюет. Просто «рука судьбы» — редко, очень редко, но бывает.
— Тридцать миллионов, — раскрыл намерения Себастьян. Скорее не так, сделал вид, что у него блеф, но он пытается продать мне, что у него каре таки есть. Я тоже сделал вид, что у меня нет короля и туза, но я пытаюсь продать ему, что они у меня есть. Или валет у меня есть — не важно. Или дама бубей, если у него её нет.
— Пятьдесят. — Улыбочку. Насквозь фальшивую.
Оценка. Пауза. Себастьян думал, и с ним сейчас гадала вся планета, что за хрень у нас в мозгах? И что за карты на руках?
— Я закурю, сеньор крупье? — не принял пока решение противник.
— Может, кофе, юный сеньор? — предложил Дерек. Себастьян забыл, что здесь можно курить и не спрашивать. Весь на нервах и эмоциях. И это хорошо, что на нервах.
— Да, конечно.
Помощники принесли кофе. И мне тоже. Я пригубил, и, под убойный по крепости эспрессо, тоже закурил, ослабляя хватку, стискивающую душу.
Наконец, Феррейра решился.
— Колл.
Дерек медленно, неспешно, потянулся к карте. Я картинно выпучил глаза, но меня на самом деле трясло. Переворот…