Фрирен – И даже умереть не успеть. Том 1
Шрифт:
Вот только малых элитных и квази-элитных групп это не касалось.
Хёгни верил в погружение — если хочешь научить человека быть невидимым, покажи ему, что значит быть замеченным.
Первой — самой мучительной для остальных — задачей было научиться «гасить» себя, своё присутствие в мире. В идеале полностью, но этого добился пока лишь я. Но хотя бы довести уровень подготовки до того, чтобы нас не учуяли обычные демоны, мне приказали. Сроков не было — под ответственность Зигвольта, который сам сказал, что верит в мою исполнительность.
Хёгни
Ну… это было больно, да.
Поиск по ауре, она же чувствительность, тоже была крайне важным направлением, где я старался вперёд не выходить: показывал талант, но, из чистейшей паранойи — не весь айсберг моих навыков в этом умении.
Поэтому, собственно, и припахали бедного Хейста к работе…
В первый раз я продержался час — просто ушёл в мастерскую, начав спокойно работать. Думал «по-хитрому» спокойно переждать поиски под пламенем свечи. Лира не дала.
Через день — полные четыре часа. Просто и легко устроил себе лёжку на чердаке. Компенсировал эту трату времени тем, что ночью не спал, работая над очередной идеей. Личной, вдохновлённой комбинацией рецептур Учителя Лирхера и теми записями, что получил по допущению Героя Юга.
А ещё пытался, к этой связке, добавить те работы по биологии, что выдал мне перед переводом Ричсон. Их я уже отправил обратно в Тюр, для возврата в филиал Цеха Алхимиков, хотя запомнил довольно фундаментальную, но всё же несколько примитивную информацию накрепко.
Собственно, ночное бодрствование же компенсировал спокойным сном за время «упражнения» по поиску и пряткам. На эту тему пришлось поговорить с Хёгни отдельно, ибо тратить время на отработку того, что я знал и без того, смысла не видел.
Сам мужчина лет тридцати был крайне сильно поглощён появившейся задачей, поэтому воспринял мои мысли без энтузиазма. Но по-северному стойко, разрешив в итоге пропускать такие тренировки.
Так я «сачковал», пока не пошли пешие марши в полной экипировке, при минус двадцати, по обледенелым склонам рядом с лагерем — с минимальным использованием маны, в молчании. Иногда на рассвете. Иногда ночью. Иногда, когда я только закончил дела в лаборатории и лёг.
Нас гоняли на скорость, на слаженность, на выносливость. Кто отставал — возвращался и шёл заново. Кто падал — поднимался. Или оставался там до следующего круга. Хёгни не ставил себе цель сломать нас — скорее… подточить. Сделать более острыми.
Очень сильно этому начали помогать личные тренировки с Зигвольтом. Лишь ради этого я был согласен пожертвовать частью своего времени, хотя особого понимания у коллег-алхимиков это не находило. Впрочем, пока я успевал ассистировать им и не мешался под ногами — никаких разговоров на эту
Под конец первых нескольких недель подготовки, к этому начали подключать те одиннадцать команд, что готовили и помимо нас. Вместе с личным штурмовым отрядом Зигвольта, который и стоял во главе нашего отделения — чёртова дюжина во всём подразделении.
Начались отработки в лесу за лагерем. Я чувствовал себя там, спасибо Крафту, не так плохо, как остальные. Тактические игры наша команда, к радости Хёгни, выигрывала часто.
Таким образом довольно интенсивная для других (ведь упор делали больше на маскировку и сенсорику, которые я развивал годами) подготовка к окончанию самых лютых заморозков перешла на практику в горах.
И вот, мы сидели у тусклого костра в пещере, прячась от ветра и выравнивая дыхание после затяжного подъёма. Снег скрипел на ботинках, лез в зазоры плащей и бронезащиты, пока мы устраивались. У костра — только трое: я, Лира и Хёгни. Остальные из нашей шестёрки рассредоточились: двое дежурили у входа, проверяя подходы, один остался на внешнем склоне, наблюдая за тылами. Меняться должны были через полчаса.
Стояли же смены два на два часа.
Костёр, фактически, обеспечил я — не передать сколько радовался Хёгни, когда я дал ему на тестирование первую партию крупных спиртовых таблеток для розжига костра. Впрочем, при наличии мага это лишь облегчение работы по розжигу костра. А вот совсем недавно созданная смесь «Жаровая пасть» — была уже намного более полезным изобретением.
Лидер отряда, похоже, даже простил мои «прогулы», когда впервые увидел работу подарка.
Плотная чёрно-красная масса, которую я храню в герметичных контейнерах из керамики.
При нанесении на любую пористую поверхность (камень, дерево, кость), смесь вступает в реакцию с кислородом, создавая стабильное, самоподдерживающееся тление с высокой температурой. По сути — алхимический эквивалент открытого огня, который горит даже в ветер и на снегу.
Пока что оно на этапе проверки, но военный патент уже оформлен, а первые партии розданы как раз отрядам разведки. Стоит он не так уж и дорого, если не использовать массово.
«Жаровую пасть» можно, собственно, «накормить» и обычным топливом, как это сделали мы, — и он разгорится ярче, но и сам по себе состав при начале реакции греет.
Инструкция проста: открываешь контейнер, выкладываешь щепотку-другую, допустим, на плоский камень и активируешь — снопа искр достаточно.
Смесь после «вспыхивает» в течение 3–5 секунд и начинает тихо, красно тлеть — как угли в жаровне, но не столь ярко. Держит же тепло до трёх часов на одной порции.
Я вижу в разработке огромный потенциал. Жаль только, что военный патент (ибо я на службе) слегка ограничивает мои права по отношению к изобретению до окончания боевых действий, но и так он обещает окупить себя.