Фронт без линии фронта
Шрифт:
расстояние), сбавляя скорость, подходил дрезденский экспресс. Свернув с
шоссе, обер-лейтенант повел машину по какой-то лужайке прямо навстречу
поезду. И в этот момент послышался свист бомбы, раздался взрыв. Либель
остановил машину и выскочил из кабины.
Основная часть самолетов -- это были американские тяжелые
бомбардировщики--уже прошла на Берлин. Но два самолета отстали и теперь
атаковали станцию Зоссен и подходящий поезд. Крупнокалиберные
по крышам вагонов.
Оттуда в панике выпрыгивали люди. Обер-лейтенант, не видя и не слыша
ничего вокруг, кинулся к четвертому вагону. С трудом он пробился сквозь
встречную толпу и втиснулся в купе. На диване сидел высокий загорелый
человек в мундире капитана вермахта, одной рукой он прижимал к щеке носовой
платок, другой держал большой черный портфель. Стекло в окне было разбито.
– - "Циклон"!
– - сказал полушепотом Либель, автоматически подымая руку в
приветствии.
Человек поднялся, не отнимая руки от лица.
– - Возьмите мой чемодан, -- сказал он.
– - Портфель я понесу сам, в нем
документы. О черт, как это некстати! Меня огрело осколком стекла.
Посмотрите, что там? Он отнял руку.
– - Пустяк, -- сказал Либель.
– - Вам наложат шов. Немного рассечена
щека. Идемте!
Взяв одной рукой чемодан, другой поддерживая капитана, Либель помог ему
выбраться из вагона.
Они почти сбежали по насыпи и направились к машине. Американские
самопеты разворачивались невдалеке на второй заход.
Обер-лейтенант помог высокому Шварцбруку влезть в фургон "оппеля".
– - Что, не нашлось другой машины?
– - спросил капитан, втискиваясь в
кузов.
– - Инструкция требует, господин капитан, чтобы машина была закрытой и
чтобы вас никто не видел. Мы поедем по городу,--ответил Либель. -- Прошу
вас, быстрее, самолеты возвращаются.
– - Да, они теперь не отвяжутся. Штурмовать пассажирский поезд, -- это
для них неплохое развлечение.
Либель захлопнул дверцу, и под щемящий душу оглушительный треск новых
очередей сел за руль.
На автокроссе с препятствиями Либель наверняка занял бы не последнее
место. Сквозь всю суматоху, царившую на станции, он сумел пробраться на
шоссе. Машину кидало из стороны в сторону, обезумевшие от страха люди
бросались прямо под колеса, что-то сильно ударило по кузову то ли снаружи,
то ли изнутри. Наконец, по сторонам снова замелькали липы. Промелькнул мост,
бросились врассыпную от машины мальчишки из фольксштурма. Фургон вышел
из-под огня. "Ну, что вы скажете теперь относительно тыловиков, господин
Клетц?"
Шварцбрук? Пожалуй, надо бы сделать ему перевязку. Как всякий запасливый
немец, Либель в то время возил с собой аптечку. Он достал ее из-под сиденья
и отправился к задней дверце. На крашенном металле борта обер-лейтенант
увидел свежую пробоину. С замирающим сердцем он открыл фургон. Капитан
Шварцбрук лежал на дне кузова. Либель, затаив дыхание, осмотрел его. Мертв,
Вероятно, это произошло, когда машина уходила со станции. Дурацкий случай!
Случай-то случай, но это грозило обер-лейтенанту Либелю многими
неприятными последствиями. Теперь у оберштурмбаннфюрера Клетца были все
основания дать возможность тыловику "понюхать фронт". Тем более что
свидетелей гибели капитана Шварцбрука не было. "Чертов полицай" наверняка
может назначить следствие. Все это никак не входило в планы обер-лейтенанта
Либеля, тем более, что он вовсе и не был ни Карлом Либелем, ни настоящим
обер-лейтенантом. В секретных списках советской разведки перед его простой
русской фамилией стояло совсем другое воинское звание: "Полковник".
Либель призадумался. В запасе у него всего час-пол-тора. Но вот он
принял решение и на своей машине, внезапно превратившейся в катафалк,
помчался к Берлину.
Вы ошиблись, господин фельдмаршал
Генерала Кребса -- начальника штаба сухопутных войск -- с утра
одолевало растущее чувство раздражения, в причинах которого он, впрочем,
побоялся бы признаться и самому себе.
Ночью он вернулся в Берлин из новой ставки в Гессене, около города
Цигенберга, где вместе со всем составом генерального штаба вермахта принимал
участие в совещании.
В подземном зале вокруг большого стола собрались фельдмаршалы и
генералы. До начала совещания шли негромкие разговоры. Внезапно все стихло.
Из потайной Двери вошел фюрер. Минуту его взгляд блуждал по залу, он словно
нюхал воздух. Затем, слегка волоча правую ногу, подошел к единственному
креслу и сел, сильно сутулясь.
Кребс отметил, что левая рука фюрера стала подергиваться еще сильнее со
времени прошлого совещания.
Сразу же после того, как генерал-полковник Йодль доложил о приближении
Советской Армии к границам рейха, Гитлер, следивший за его докладом по
карте, резко выпрямился, с силой бросив на стол толстый цветной карандаш.
Глаза его вспыхнули знакомым всем угольным блеском.