Фронт приходит к нам
Шрифт:
Мы стояли на пороге. Мы не знали, с чего начинать.
— Ну, что вам, пацаны? — устало спросил лейтенант.
Он отложил книгу, которую читал, и смотрел на нас, нахмурившись.
Я понял, что еще миг — и все провалится. Тогда Женька подошел к столу, сел напротив лейтенанта и сказал так:
— Вы, конечно, понимаете, что пришли мы неспроста…
Лейтенант подобрел.
— Шпиона поймали? — спросил он.
— Нам нужно срочно записаться в Красную Армию, — сказал Женька, — потому что…
— Все ясно, — сказал лейтенант,
— Сейчас посмотрим, куда вас можно определить, — сказал он и углубился в книжку.
— Беда, маршальские должности у нас все заняты… — медленно проговорил он, — генеральские… генералами пойдете?
— Пойдем, — хором ответили мы с Женькой.
— Ах, досада, — сказал лейтенант, полистав книжку, — и генеральских нет. Только вот одно место полковника и одно подполковника осталось…
— Я согласен полковником, — выпалил Женька.
Лицо лейтенанта было серьезным. Значит, не шутит.
— А справитесь, ребятки?
— Ну конечно, — заверили мы хором.
Лейтенант взял лист бумаги, спросил у Женьки имя и фамилию и написал так:
«Настоящим удостоверяется, что Евгений Ночкин является полковником Красного героического мальчишечьего воинства и имеет право носить серебряную саблю и бинокль, добытые в жестоком бою с врагами Родины. Лейтенант Безруков».
То же самое было выдано мне, только я стал подполковником.
Женька сильно покраснел и долго читал удостоверение, шевеля губами. Я тоже читал.
— А наган? — спросил Женька.
— А наган — это само собой разумеется, об этом писать и не нужно, — пояснил лейтенант. — А теперь начинается главное. Теперь мы вас будем проверять самыми удивительными способами.
И он ушел из комнаты.
Сердце мое билось. Женька ударил меня по плечу.
— Ну, Генка, теперь все ясно. Теперь мы помчимся на фронт и будем отбивать у врага серебряные сабли. Вот увидишь. Или поручат нам взять в плен немецкого генерала, или взорвать штаб…
Лейтенант вернулся. В руке он держал пачку ровных квадратных листков. Он разделил пачку пополам и дал каждому из нас по половине.
— Так вот, товарищи командиры, — сказал он, — первое задание будет таким: эти повестки в максимально сжатые сроки нужно доставить по адресам. Готовы ли вы выполнить это ответственное задание?
— Готовы, — грустно проговорил я.
— Так точно! — крикнул Женька.
На улице Женька сказал мне:
— Ты не горюй, Генка. Так всегда проверяют. Будто бы пустячок поручили. Другой подумает: что, мол, с таким пустячком мучиться, да и выполнит как-нибудь. А эти, которые поручили, они смотрят: пустячок плохо выполнил? Плохо. А
Уже стемнело, когда мы вернулись к моему дому. В комнате горела лампа. Мы подобрались к окну. Мама читала письмо и плакала.
— От папы письмо? — крикнул я.
Она вытерла слезы, улыбнулась и кивнула Mile.
Мы влетели в комнату.
— Что он пишет? — спросил я.
Мама развернула письмо.
— Пишет, что скачет с Буденным по степям, стреляет, а кругом кровь течет рекой…
Я тотчас все понял.
— Молодец твой папа, — сказал Женька, — с самим Буденным рядом скачет.
— Только вот одного не могу понять, — сказала мама, — почему это он меня по имени-отчеству называет и почему так много ошибок в письме сделал?
У меня горели уши, и я смотрел в окно.
А Женька сказал:
— Там такое сражение, что он, наверное, все правила грамматики позабыл.
…Мы сидим во дворе. А в окно видно, как мама плачет. Она нас не видит, а мы ее видим. Вот она платок к глазам подносит.
Женька молчит и сопит.
Зачем мы только это письмо писали!
Глава третья
о том, как трудно все-таки быть самостоятельным
Уже неделю я живу без мамы в доме Женькиного дяди, зубного врача. На воротах его дома одна под другой надписи:
«ОСТОРОЖНО!
В ДОМЕ ЗЛАЯ СОБАКА!!!
ЗУБНОЙ ВРАЧ. Ю. А. Корольков»
Мы с Женькой спим на раскладушке на веранде. Ложимся «валетом». Как это все получилось?
Вдруг пришло известие, что мой папа тяжело ранен. Он где-то далеко в госпитале. И мама сказала мне:
— Женин дядя знал меня еще девчонкой. Он согласен, чтобы ты пару недель прожил у них. Ты их слушайся, Геночка, слушайся, пожалуйста… ты же видишь, что делается кругом.
И слезы текли по ее лицу.
Конечно, она волновалась за папу.
Женька, когда узнал, что папу ранило, сказал:
— Здорово, наверное, было! Такое, наверное, сражение, что пули, наверное, как дождь сыпались.
Вот мы с мамой попрощались.
Дядя Юра сказал:
— Вы ему скажите, чтобы слушался меня и тетю Аню…
А тетя Аня потрогала свою черную бородавку на щеке, похожую на жука, и сказала:
— И чтобы яблоки без спроса не рвал в саду…
И вот мне так не захотелось оставаться! Но я ничего маме не сказал.
А Женька стоял все время рядом.
— Ничего, — сказал он, — со мной Генка не пропадет.
И мама уехала.
Дядя Юра с утра надевает серый пиджак с латками и идет на рынок с корзиной всяких вещей. А потом принимает больных, и они кричат у него в кабинете и ахают.
Во дворе гуляет коза Машка, куры, гуси, в сарае два борова топчутся. И тетя Аня целый день варит им всякую бурду.