Фронтовой дневник
Шрифт:
• Вечером Леопольд Треппер, руководитель советской разведывательной сети «Красная капелла», приехал в Виши к советскому военному атташе генералу Суслопарову, через которого он отправлял многие донесения, но с которым ему разрешалось вступать в личный контакт лишь в особых случаях. Треппер взволнованно сказал, что у него важнейшее донесение и его нужно немедленно отправить в Москву. Генерал спросил, чем вызвано такое волнение. Нынешней ночью, сказал Треппер, вермахт нападет на Россию. Суслопаров расхохотался: «Ты с ума сошел, старик! Это невозможно! Я отказываюсь отправлять телеграмму, над тобой будут смеяться!» Треппер настаивал так энергично, что генерал в конце концов уступил. Телеграмма ушла в Москву. Сталин, прочтя ее в тот же вечер, сказал: «Обычно Треппер присылает нам ценные сведения, делающие честь
• 21.30 — нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов пригласил к себе посла Германии Вернера фон дер Шуленбурга и вручил ему, по выражению Уинстона Черчилля, свою «последнюю глупость»: ноту по поводу нарушений германскими самолетами советских границ. Потом Молотов перешел к главной части, ради чего он, видимо, и вызвал Шуленбурга: «Имеется ряд признаков, что германское правительство недовольно советским правительством. Даже ходят слухи, что нависает угроза войны между Германией и Советским Союзом. Советское правительство оказалось не в состоянии понять причины недовольства правительства Германии.» Шуленбург мог только сказать, что он не располагает соответствующей информацией и передаст сообщение Молотова в Берлин. Уже после возвращения в посольство, поздно вечером Шуленбург получил телеграмму из Берлина: «По получении этой телеграммы весь шифрованный материал… подлежит уничтожению. Радиостанцию привести в негодность. Прошу Вас немедленно информировать господина Молотова о том, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его». Далее следовала нота об объявлении войны СССР и 3 приложения к ноте с перечислением причин.
• Около 22.30 — Семен Тимошенко и Георгий Жуков прибыли из Кремля в Наркомат обороны, как вспоминал Жуков, молча и с тревожными мыслями, и приказали всем работникам Генштаба и наркомата оставаться на своих местах.
• 23.00 — пограничники из Владимир-Волынского погранотряда задержали солдата 22-го саперного полка Альфреда Лискова, перебежавшего на нашу сторону. Он сообщил командованию отряда: в ночь с 21 на 22 июня немецкая армия перейдет в наступление. Об этом было немедленно доложено начальнику погранвойск Киевского военного округа, а также в штаб армии в Луцке.
• Нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия наложил следующую резолюцию на очередной сводке сообщений разведчиков о предстоящем нападении Германии на СССР: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников. за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией». Подпись: «Л. Берия, 21 июня 1941 г.» В донесении Сталину, датированном тем же днем, нарком писал: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра. Тоже радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что 3 группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией. Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападет!»
• Командир 176-й стрелковой дивизии Одесского военного округа без разрешения вывел подчиненное ему соединение в полосу обороны. Точно так же поступил и командир 95-й стрелковой дивизии генерал-майор А. И. Пастревич. «Я не знаю, что было бы с командирами дивизий, если бы война не началась, — вспоминал потом бывший помощник начальника оперативного отдела штаба 35-го стрелкового корпуса Одесского военного корпуса, генерал армии Петр Лащенко. — Вероятно, их бы расстреляли. Но они заняли оборону, и война началась».
• В Штеттине встал для разгрузки «Магнитогорск» — очередной советский корабль с очередным грузом зерна для Германии. Наши моряки уже давно чувствовали что-то необычное: в ленинградском порту начали срочно готовиться к отбытию все германские корабли, бросили работу и стали паковать чемоданы немецкие специалисты, некоторые из них намекали на некие грядущие события. Но на все такого
• На состоявшемся в этот день заседании Политбюро ЦК ВКП(б) принято решение о «создании на базе западных приграничных военных округов фронтовых объединений». То есть все 5 фронтов были созданы и юридически оформлены не после германского вторжения, а до него. Причем если 4 фронта были созданы на базе особых военных округов, то 5-й — на базе Одесского военного округа (который не назывался особым), в районе Кишинева — Одессы, то есть напротив (или против?) Румынии. Документ о создании Южного фронта, где проводились необычные учения с наступательной тематикой, был секретным, написан от руки Молотовым и в протокол заседания включен не был. Официально же считается, что решения о преобразовании особых военных округов во фронты были приняты 22 июня (Северо-Западный, Западный, Юго-Западный фронты), 24 (Северный фронт) и 25 (Южный фронт).
• Начальник отдела заграждений и минирования инженерного управления РККА Старинов в своих воспоминаниях, изданных в советское время, так описывал пограничную станцию Брест, где он был за сутки до войны: «Солнце освещало горы угля возле железнодорожных путей, штабеля новеньких рельсов. Рельсы блестели. Все дышало спокойствием». Зачем в пограничный Брест завезли новые рельсы?
• Генерал-лейтенант инженерных войск Дмитрий Карбышев, командующий 3-й армией Василий Кузнецов и комендант Гродненского укрепленного района побывали с инспекцией на погранзаставе. Вдоль границы, у дороги Августово-Сейно, еще утром стояли наши проволочные заграждения, а когда инспекторы возвращались назад, заграждения были сняты. Выезжая в начале июня из Москвы на западную границу, Карбышев заявил друзьям, что война уже началась, и договорился встретиться с ними после победы инев Москве, а на «месте победы». На западной границе он присутствовал на учениях по форсированию водных преград (что в оборонительных боях не требуется) и по преодолению танками Т-34 противотанковых препятствий (что также при оборонительной войне не нужно).
• Коменданту железнодорожного участка станции Лиепая сообщили: «Примите специальный состав с боеприпасам. Нужно отправить его по назначению в первую очередь». Лиепая находилась тогда в 100 километрах от границы, но эшелон следовал транзитом на запад, то есть к самой границе.
22 июня 1941 года
1-й день войны
• 00.30 — телеграфисты Генштаба закончили передачу Военным советам приграничных округов директивы Семена Тимошенко и Георгия Жукова, принятой на совещании у Сталина вечером 21 июня. Многие узнали об ее содержании уже после начала боевых действий.
• Тимошенко и Жуков доложили Сталину о новом перебежчике. Все говорит, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе, заключили они. Сталин спросил, передана ли в войска директива. Жуков ответил утвердительно, и на этом разговор закончился.
• Около 01.30 — экспресс Берлин — Москва прошел через немецкие рубежи на Буге и через реку в Брест-Литовске без задержки. Генералу Гюнтеру Блюментриту, начальнику штаба 4-й армии, чья артиллерия уже нацелилась на свои объекты на советской стороне, это показалось очень странным.