Фрося. Часть 4
Шрифт:
Вот, пусть они и живут своей жизнью, а наше присутствие рядом, только мешает их семейному счастью.
Твое решение не имею права осуждать или считать не правильным, это твой выбор, хотя ты у меня одобрения или совета и не спрашивала и правильно делаешь, ты сама себе судья и адвокат.
Глаш, сбегай, пожалуйста, в магазин, купи сосисок, хлеба и, что глянется нам на обед, а то в доме хоть шаром покати, а я пока прочитаю письмо от Анютки.
Глава 64
Когда
«Здравствуй, моя миленькая мамочка!
Полученное от тебя письмо я прочитала столько раз, что на изгибах уже светятся дыры, можешь представить, сколько раз я его разворачивала и складывала обратно в конверт.
Нет слов, отъезд Марка Григорьевича для меня непередаваемое потрясение, если я от этой новости ощутила шок, так что тогда говорить о тебе, ведь я видела сама и знаю из твоих писем, что значил и кем он был для тебя, но ты у меня сильная и мужественная женщина, я уверена, что ты справишься с этой потерей, хоть понимаю, что это будет сделать очень даже не легко.
Справлюсь и я, потому что наш союз с Мишей к этому времени лопнул окончательно.
Не буду опережать события и поведаю всю свою печальную историю от того места, на котором остановилась в предыдущем письме.
С помощью недостающих денег, которые заняла у Ривы с Майклом, я купила в Тель-Авиве, как и собиралась, новую шикарную четырёхкомнатную квартиру с балконом.
Мамочка, ты даже представить не можешь, почти на берегу Средиземного моря, с моего балкона видна набережная!
Вот ты, я уверена порадуешься за меня, а Миша мне учинил такой скандал, что впору было живой залезть в землю.
Он отказался уезжать со мной из Иерусалима, ссылаясь на то, что здесь у него появились связи, намечается журналистская работа, а главное, что я поступила подло, без его разрешения одолжила деньги и купила квартиру не соответствующую его статусу.
А какой у него статус сейчас и каким он намечается в ближайшем и далёком будущем?!
Вся его журналистская деятельность в Израиле на русском языке обречена на провал, а я не хочу влачить жалкое существование, опираясь на его статус неудачника.
Никогда и ничем я его не попрекнула и впредь, сделала бы всё от меня зависящее, чтобы он абсорбировался к жизни в Израиле, но он наоборот, хотел, чтобы я бросила свою научную работу и воинскую службу, и сидела возле него, и помогала ему с переводами.
Мамочка, я умоляю, ведь четыре года я строила без него свой собственный статус, преодолевая трудности и борясь всеми доступными мне средствами за его освобождение.
Он утверждал, что я рушу его карьеру, не желая возить его на своей машине на всякие, на мой взгляд, сомнительные заседания и встречи, но кто ему мешал получить права и самостоятельно рулить по стране.
Так нет, он гордый, деньги на обучение вождению, он у меня отказался
С Ритой они окончательно рассорились, тот вылил на голову девочки ушат с помоями, назвав её распутной, наглой и не уважительной.
Мамочка, а ведь я даже не могу, а точнее, мне стыдно, передать слова какие он наговорил девочке, которой ещё не исполнилось семнадцать лет.
А потом весь свой гнев переключил на меня, представляешь, он обвинил меня в плохом воспитании и дурном влиянии на его дочь, можно подумать, что он когда-нибудь её воспитывал.
Мамуля, она нормальная девочка с израильским поведением и взглядами, ей скоро исполнится семнадцать лет, остался последний класс школы, а затем, армия, в которой она хочет остаться, поступив на офицерские курсы.
Мамулечка, у тебя может сложиться впечатление, что это письмо полностью посвящено моему мужу, но дело в том, что уже бывшему.
Нам с ним и разводиться не придётся мы ведь, и так в юридическом разводе, а теперь и в моральном.
Я знаю, что эта новость тебя нисколько не огорчит, твоё отношение к нему сразу с первого момента знакомства, было однозначным — негативным.
Чтобы покончить окончательно с этой темой, могу тебе сообщить, что Миша намылился покинуть Израиль и в скором времени собирается перебраться в Штаты — счастливого ему пути.
Ты не думай, я не бравирую перед тобой, просто за четыре года я, наверное, поумнела или повзрослела, а он за четыре месяца угробил всё, что я свято хранила к нему в своей душе — безграничную любовь и преданность…»
Разворачивая второй лист письма от дочери, Фрося машинально проанализировала только что прочитанное — такой быстрой развязки она, конечно, не ожидала, но по тону предыдущих писем чувствовалось, что семейный корабль дочери терпит крушение.
Как теперь сложится жизнь Анютки трудно было предположить, хотя почему трудно, ведь жила дочь четыре года без этого напыщенного пижона и ничего, не сломалась, а более того, наладила карьеру, обрела собственный круг интересов и связей.
Теперь у неё будут руки и сердце развязаны, и кто его знает, может её половинка где-то ходит рядом, она ведь ещё и родить спокойненько может.
Фрося тут же для себя отметила, что она сама родила Сёмку почти в тридцать восемь лет.
Волевым усилием отогнала от себя не во время нахлынувшие раздумья и прильнула глазами к продолжению письма:
«Мамочка, грустно осознавать, но мы твои дети, доставляем тебе больше огорчений, чем радостей.
Ничего тут не поделаешь, так складывается жизнь.
Мне Андрейка написал про его не сложившуюся семейную жизнь с Настей и про их окончательный разрыв.
Не могу сказать, что я очень сильно огорчилась, узнав от него эту новость, ведь наши ситуации в чём-то очень даже перекликаются, и он, и я, любили своих половинок, и готовы были многим поступиться ради их счастья и благополучия.