Фрося. Часть 7
Шрифт:
Галка с диким хохотом прервала Фросю:
– Вот, насмешила, великая советчица, может мне ресторан открыть или вовсе на биржу брокером или дилером податься?
И вдруг без перехода, стиснув от злости зубы:
– Фросенька, я тебе так скажу, не все умеют устраивать свою жизнь, как это всегда умела делать ты. Меняла мужиков, как перчатки, а с ними денежки к тебе плыли, как вода из водопровода, а в нужный момент слиняла из грёбанной страны и выглядишь, будто тебя заморозили на долгие годы.
Грудь у разъярённой женщины
– Галь, я не пришла к тебе для того, чтобы выслушивать про себя всякую гадость. Ты, можешь думать, как тебе угодно, но попрошу говорить не всё, что тебе хочется, мне не в чем оправдываться, а особенно перед тобой. Расскажи лучше, как вы жили с Валерой после моего отъезда и, как, и почему он умер?
– Нет, ты решительно пытаешься меня злить или смешить своими дурацкими вопросами. Как мы жили, как мы жили?! Плохо жили. Подожди, здесь без ста грамм мне не обойтись.
Она резко поднялась на ноги из кресла и вышла на кухню. Фрося слышала, как та наливала себе какую-то жидкость из бутылки, затем, шумно пила и тяжело задышав, со стуком поставила на стол пустую тару. Вскоре она вернулась в зал, что-то неспешно жуя, практически беззубым ртом.
– Ну, вот, душу малость отпустило, теперь можно и поговорить. Ты, небось, пришла за своими денежками, но я смею тебя огорчить, нет у меня денег и вряд ли скоро появятся, да, и одолжила их ты не мне, а своему распрекрасному дружку. За мой заработок уборщицы, хорошо ещё, что свожу концы с концами и умудряюсь купить себе иногда бутылочку дешёвого пойла.
Фрося порывисто раскрыла сумочку.
– Держи сотню баксов и расскажи то, о чём я тебя просила.
– Ну, это уже кое-что.
Зелёная бумажка мигом исчезла в кармане Галкиного замусоленного халата.
– После твоего внезапного отъезда в Америку, когда ты даже не соизволила с нами попрощаться, мы на одолженные тобой денежки закупили партию турецкого барахла и стояли с Валеркой с утра до вечера в Лужниках, этот некогда знаменитый стадион на какой-то период времени превратили в огромную барахоловку. Дела у нас с Валеркой поначалу шли не плохо, нам удавалось втюривать приезжим забитым колхозникам всю эту дрянь пачками и тачками. Позже Валерка подключил своих бывших дружков и у меня появилась возможность мотаться с бабами в Турцию, откуда я привозила огромные баулы всякого дешёвого тряпья. Товар теперь у нас был свой, не перекупленный, и мы пошли в гору, гудели с Валеркой так, как тебе даже не снилось. Турцией настолько всё завалили, что мы решили пора переключиться на Польшу, оттуда всё же везли европейский более качественный товар и естественно за него и выручка увеличилась. Я несколько раз побывала в Польше с хорошими нашими приятелями, но, однажды возвращаясь оттуда, вблизи нашей границы нас грабанули наши же ханурики, и я вернулась ни с чем, хорошо ещё, что жива осталась. С этого момента всё разладилось окончательно, в эту поездку в Польшу мы вложили почти все наши сбережения, наладить новый вояж было не за что, пришлось снова скупать тряпьё у барыг. Сама понимаешь, одно дело самой добывать дешёвый товар, а другое дело, скупать его у пройдох в три дорога.
Словесный поток буквально лился от опохмелившейся женщины, было видно, что она оседлала любимого конька.
– Валерка пока я моталась в Турцию и Польшу за товаром стоял
Снова до слуха Фроси доходили звуки наливаемого пойла, тяжёлое глотание спиртного, громкий выдох и стук стакана об столешницу и вновь перед гостьей появилась хозяйка квартиры с красным лицом и осоловевшими глазами. Усевшись в кресло, Галка, на сей раз не подгоняемая Фросей, продолжила свой рассказ, брызжа во все стороны слюной - она приняла вдруг воинственный вид.
– С этого момента доходы наши резко сократились, машина его развалилась, чинить больше было не за что, он опустился - перестал регулярно бриться, ходил в вечно мятой и грязной одежде и пил, как собака. Мы к этому времени уже только спали рядом, мне Валерочка стал противен, а он и не стремился к близости, потому что, рождённый пить... продолжение, наверное, знаешь?
Фрося от жуткого волнения, беспрестанно покусывала нижнюю губу, но сдерживала себя, боясь перебить разошедшуюся рассказчицу.
– Так длилось лет пять, а потом... ах, вспоминать гадко.
Махнув Фросе рукой, мол подожди, встала и ушла на кухню, принять очередной допинг, но быстро вернулась, опять что-то через силу жуя, беззубым ртом и постоянно облизывая жирные губы.
– Ну, а теперь, моя дорогая заокеанская гостья приготовься услышать великолепный финал моей интереснейшей истории, мне кажется, что за него могла бы ещё одну такую зелёную бумажку мне подкинуть.
– Обойдёшься, рассказывай, а там видно будет.
– Не поверишь...
Галка пьяно всхлипнула.
– До сих пор бывает просыпаюсь в холодном поту. Жуть, очнулась как-то от сна от дикой вони, глянула на соседнее место на кровати, а рядом со мной покойничек лежит весь в блевоте. Представляешь, как будто специально, чтобы нагнать на меня ужас придумал себе такую поганую смерть, захлебнулась хромая скотина собственными рвотами во сне.
От последних страшных слов женщины, из-за которой её друг Валера, необыкновенной души человек сломал всю свою жизнь, её невольно передёрнуло.
– Галя, где он похоронен?
– На Троекуровском кладбище, я там побывала, кроме похорон, ещё на годовщине его смерти, представляешь, его мымра и спиногрызы поставили ему памятник, не бог весть какой, но всё же. Я бы ему кол осиновый воткнула, падла, всю мою жизнь сломал.
И она пьяно зарыдала.
– Пойду я Галя, от тебя, не могу сказать, что была очень рада видеть, а тем более слышать, но я всё же хотела узнать о последних годах жизни Валеры и, как ты помогла ему на тот свет уйти, не дожив до старости.
– Ага, ещё скажи, что я его угрохала?
Фрося поднялась на ноги.
– Ладно, поеду навещу друга, хоть цветики положу к нему на могилу.
– Хочешь провожу, самой тебе будет трудно найти его могилу.