Фрося
Шрифт:
очень молодыми для самостоятельной жизни, но она свято верила, что это ненадолго.
Ходатайство в высшие инстанции о разбирательстве в деле Алеся Цыбульского уже
пошло по назначению.
В середине августа Фрося с Аней собрали скромный чемоданчик с вещами девочки и
отправились в Вильнюс устраиваться на новом месте, а это было, ох, как не просто.
Надо было окончательно оговорить все условия проживания у Баси, записаться в школу,
желательно в русскую,
поздно.
Фросе ещё предстояло решить вопрос с финансами и от этого тоже пухла голова.
Анюта ещё была очень мала для того, что бы решать это самостоятельно, а кому поручить
эту миссию...
–
Оставить деньги у Баси явно было не целесообразно, та далека была от хозяйственных
проблем, жила в своём налаженном мирке, рассчитывая полностью на опеку сына.
Можно и нужно было бы доверить эти функции Ицеку, надёжней товарища трудно было
ещё сыскать, но при наличии такой сварливой и жадной жены это было крайне сложно.
Раввин Рувен был уже очень стар и болен, вешать на его голову эту проблему Фрося не
хотела, да и трудно ему было бы этим заниматься, а вот посоветоваться можно...
Ранее предупреждённый телеграммой Ицек встретил их на вокзале.
Дело в том, что в руках и на плечах пассажиров были неподъёмные сумки и мешки.
Фрося везла для своей девочки и её опекуньши гору продуктов из собственного хозяйства,
с таким грузом она не могла расхаживать по городу, дотянуть бы до места.
Ицек всегда весёлый и доброжелательный, когда рядом не было его чудесной жены,
смеялся от души, глядя на эту картину:
– Фрося, ты думаешь, в Вильнюсе исчезли продукты из магазинов или этого хватит на
всю жизнь...
Та, пыхтя под грузом, отшучивалась:
– Ну, пусть хоть недолго Аня побалует хозяйку моими разносолами, тут и на твою долю
найдётся...
– Ах, брось, моя Кларочка всё равно сгноит от жадности, пусть лучше всё останется у
мамы...
Он взвалил часть багажа на себя, вышли с вокзала в город, взяли такси и поехали к его
матери.
Зайдя в квартиру, они увидели Басю на том же месте в кресле, в окружении того же
набора её увлечений, как будто и не прошёл месяц.
На этот раз она не осталась сидеть, а кряхтя медленно поднялась и пошла на встречу
гостям:
– Здгасте, здгасте!
Деточка, какая ты худенькая, кгасивенькая, настоящая идеше мейдул!
Какие гвазки, какая стгойная фигугка!
Не обращая внимания на сына с Фросей, она взяла Аню за руку и повела в ей
предназначенную комнату.
– Смотги догогая,
мои, ты не пегеживай, поместимся, сколько мне уже надо, пагочка тгусов и пагочка
хаватов...
Сюда, в этот угоу, твоя мама купит тебе стоу, где ты будешь девать угоки.
Мой шлемазл повесит над ним поуки для книг, я думаю, что тебе будет хогошо у меня.
Зови меня, тётя Бася, ты не знаешь идиш, я тебя научу...
Фрося с Ицеком только переглядывались и улыбались, слушая пожилую женщину.
Аня подбежала к маме, обняла и зашептала сбивчиво:
– Мамочка, лучше и придумать нельзя, тут здорово, я согласна здесь жить, а тётя эта,
просто чудо...
Оставив большую часть продуктов и Аню у Баси, Фрося с Ицеком отправились к нему
домой, надо было вручить привычную авоську с Фросиными разносолами, его жене, что-
то всё же достанется её мужу и детям.
Главное, надо было замаслить Кларочку подношением и тогда она не будет пилить мужа
за то, что он уделяет много внимания этой сикше.
После того, как хозяйка получила в свои руки продукты и удалилась на кухню, Ицек с
Фросей спустились в подвал, где располагалась сапожная мастерская, хозяин отпёр
большим ключом потайную дверь за шкафом и достал объёмную сумку с деньгами за
золотые монеты:
– Фросенька, ты не волнуйся, те люди с кем я связывался, расплатились честно и тут
поставим точку, мне за мои хлопоты ничего ты не должна, даже на этом не настаивай, а
особенно при моей жене...
В подвале их дома у него была своя сапожная мастерская, где он чинил обувь, а для
знакомых и доверенных лиц выполнял индивидуальные заказы, из-под его искусных рук
выходили прекрасные зимние сапоги, туфли и босоножки, поэтому он в деньгах особенно
не нуждался.
С сумкой денег они отправились в синагогу к старому раввину, который как всегда очень
тепло встретил молодую женщину.
Фрося изложила ему суть своей просьбы, посетовав, что с этим, ей здесь в Вильнюсе
больше не к кому обратиться.
Рувен надолго замолчал, закрыл глаза и погрузился в раздумья.
Наконец он встрепенулся:
– Доченька, мне очень приятно, что ты вверяешь нам судьбу девочки, которая так дорога
тебе, я не могу отказать в твоей просьбе, хотя с большими оговорками.
Я не могу и не хочу хранить деньги в синагоге и поэтому дорогой Ицек, их мы доверим
твоему сейфу.
Ты будешь приносить мне определённую сумму раз в месяц, а мы с девочкой будем