Фрося
Шрифт:
и кран с водой.
Надеюсь, документы в порядке, а то сами понимаете, посёлок у нас такой, много
ссыльных и поэтому милиция поинтересуется, кто и откуда, а если что не так, так
отдуваться то мне.
Фрося заверила, что у них полный порядок с документами, есть разрешение на въезд и
проживание в посёлке, и она надеется, что они у него надолго не задержатся.
Вещи наконец все в комнате.
Фрося велела Андрейке располагаться, сходить в туалет и помыться
больше десяти дней тело воды не видело, пусть приготовит им ужин, сходит к коменданту
за чайником, тот обещал, а она пока проводит папу, которому нельзя здесь оставаться на
ночлег.
Выйдя из гостиницы на улицу, Фрося уселась на подводу и показала Алесю на место
рядом с собой:
– Так вот, мой дорогой муженёк, я не буду разбираться в твоих отношениях с той бабой,
разберёшься за ночь сам.
Завтра я найду для нас жильё и тогда состоится у нас нормальная встреча, а будет ли
жизнь или расставание решим позже, с плеча рубить не буду.
Как я понимаю, ты работаешь в школе учителем, молодец, хорошо устроился, не тайгу
рубишь.
Я понимаю, прошло двенадцать лет, ты многое пережил и понимаю, как тебе было больно
терпеть несправедливость, но ты же вышел из войны с руками и ногами, не слепой, не
глухой, и за это возблагодарим бога.
Ничего не говори мне сегодня, не надо мне клятв и обещаний, завтра будет наша встреча,
может быть, мы и забудем про сегодня, спокойной ночи...
Фрося спрыгнула с подводы и не оглядываясь вошла в гостиницу.
глава 63
Фрося вернулась в гостиницу, поднялась в свою комнату, ей хотелось не плакать, а выть и
биться головой о стену.
Около стола хозяйничал Андрей, на тряпице уже лежало нарезанное сало и лук, солёные
огурцы и ломти чёрствого серого хлеба, рядом стоял старенький закопчённый чайник и
две эмалированные кружки.
Не смотря на то, что настроение у женщины было на грани панического, голод всё же не
тётка и они приступили не то к обеду, не то к ужину.
И только тогда, когда уже потягивали из железных кружек горячий чай, завели разговор.
Порадовались, что, наконец, сегодня поспят в нормальных постелях.
Андрей поведал, что помылся в довольно сносных условиях и объяснил, как пользоваться
туалетом и душем.
За едой они лениво переговаривались, вспоминали сумасшедшую дорогу, пересадки,
попутчиков, виды из окна поезда...
– говорили обо всём, только не касались самого
главного, их будущего и непонятной встречи с Алесем.
Мальчик
такой он её никогда ещё не видел, и поэтому не стал касаться того, что приведёт к слезам,
а этого он совсем не хотел.
Ему бы и самому впору расплакаться, потому что в голове был полный сумбур, он не
понимал происходящего вокруг него, но было ясно, что всё сложилось не так, как
представляла это мама, но Андрей верил, что она обязательно найдёт выход из
создавшегося положения, не было ещё такого случая, чтоб она его не находила.
Фрося ушла приводить себя в порядок после утомительной дороги и долгого отсутствия
возможностей отдаться благодати воды.
Когда она вернулась в их комнату, Андрей уже мирно посапывал.
Расстроенная женщина уселась на кровать и стала тщательно расчесывать свои по-
прежнему шикарные волосы.
Машинально водя расчёской по волосам, она думала свою нелёгкую думу.
Конечно, можно было несколько дней отдохнуть в этой гостинице и отправиться в
обратную дорогу.
Ведь она жила с детьми вполне обеспеченной жизнью, у неё было много забот с
хозяйством, бойкая торговля на базаре, уважение и любовь детей, хорошие отношения с
соседями и многими знакомыми в Поставах, сердечная подружка Оля, что ей ещё не
хватало...
Не хватало Алеся, но не этого скрюченного, подавленного, да и похоже ещё неверного.
Все эти годы его отсутствия, она не помышляла о других мужчинах, ей это было не
нужно, душа и тело никогда не загорались на похотливые взгляды мужчин, она в корне
обрезала попытки ухаживания со стороны некоторых смельчаков.
Что теперь?!...
Можно конечно вернуться домой, продолжить жить, как жила раньше, что мало баб живёт
без мужиков в это послевоенное время.
Дети конечно уже достаточно взрослые, хотя ещё очень нуждаются в маме, но ещё
несколько лет и все разлетятся из гнезда.
Ну, тогда можно хлопотать вокруг внуков, меньше отдаваться тяжёлой работе на огороде
и со скотиной.
От всех этих размышлений у неё стало так тоскливо на душе, что захотелось горько
расплакаться, но она понимала, что время для слёз не подходящее, что сейчас надо
бороться, отчаянно сражаться за себя, за сына, возможно, за судьбу Алеся.
Её не душила больше ревность, обжигала сердце обида, как он мог променять её на
какую-то другую бабу, ведь у неё даже мысли о другом мужчине не возникало, а ведь
Ицек каким мог быть для неё хорошим мужем, а главное, каким хорошим отцом для её