Фуа-гра из топора
Шрифт:
– Татьяна Сергеева, вы собственные ноги топчете, а я скачу на лихом коне, – засмеялся Никита.
Минут пять-семь мы двигались в молчании, потом Трофимов сказал:
– Добрались. Смотрите, какой отсюда вид!
– Красиво, – согласилась я, оглядывая окрестности. – Можно восхищаться чудесным пейзажем, если не знать, сколько людей рассталось с жизнью, прыгнув отсюда в реку. Зачем мы сюда пришли?
Никита вынул из приделанного к коляске кармана ноутбук и раскрыл его.
– Вот, запись последних минут Ванды. Вон из тех кустов она вышла в странном виде – в белье и светлом полотняном платке, который верующие женщины повязывают, идя в церковь. По какой причине Комиссарова разделась, я не понимаю. Мне кажется, самоубийцы
Я сделала пару шагов в сторону кустов.
– Сомневаюсь, что Ванда верующая, и православные, и католики не станут лишать себя жизни, это для них смертный грех.
Никита показал рукой на кустарник.
– Ванда, подписав письмо, зашла в эти заросли. Что ей там понадобилось?
Я нашла ответ.
– Комиссарова хотела разоблачиться. Знала, что за ней наблюдает через камеры молодой мужчина, и постеснялась скидывать у него на глазах одежду.
Трофимов усмехнулся.
– А потом спокойно вышла в белье? На Ванде была комбинация цвета хаки. Значит, стаскивать платье неудобно, а стоять в одной нижней рубашке – ничего?
– Женщины не всегда действуют последовательно, – мягко возразила я. – И трудно ожидать взвешенного поведения от того, кто собрался расстаться с жизнью.
– Ладно, – неожиданно кивнул Никита, – приму вашу версию. Теперь – внимание! Вместо того чтобы сигануть с середины обрыва, дамочка прыгает сбоку, у зарослей. Не самое удобное место.
– Сомневаюсь, что Ванда в последний момент думала о комфорте, – вздохнула я. – Зачем мы здесь?
Трофимов достал из недр инвалидной коляски небольшой полиэтиленовый пакет, пинцет и голубые резиновые перчатки.
– Вы обычно такими приспособлениями пользуетесь, когда собираете улики?
Я кивнула, и он продолжил:
– Прошу вас пройти внутрь зарослей. Будьте осторожны, это пираканта. Слышали о ней?
– Никогда, – призналась я.
– Многолетний вечнозеленый кустарник с очень острыми шипами. Весной он покрыт кремовыми душистыми цветами, осенью красными, оранжевыми или желтыми ягодами, – пояснил Никита. – Тот, что растет здесь, особый сорт. В деревне живет чудак-человек Олег Борзов, по прозвищу Мичурин. Он постоянно экспериментирует с растениями и что-то сделал с пиракантой. У нее вместо и без того острых и длинных шипов отросли зубья, как у акулы. Они располагаются у корней кустарника, выше идут обычные колючки. Жена нашего Мичурина в свое время здорово поранила ногу о стебель монстра, которого вырастил муж, и приказала супругу уничтожить посадки. Но у Борзова рука не поднялась загубить свое детище, и он пересадил его сюда. За несколько лет пираканта сильно разрослась, так что будьте осторожны. Вам придется пройти до единственного дерева, растущего среди кустов, – березы. Если я не ошибаюсь, то, внимательно осмотрев ее ствол, вы, Татьяна Сергеева, обнаружите на нем небольшую потертость и зелено-желтые синтетические волокна. Снимите их аккуратно, поместите в пакет и возвращайтесь. Я бы и сам выполнил столь нехитрую процедуру, но коляске там не проехать. Надеюсь, вы не поранитесь. Хотя, думаю, раздвинув крайние ветви зарослей, обнаружите узкую тропинку.
Я взяла все необходимое, натянула перчатки и пошла к кустам.
– Татьяна Сергеева, а вы молодец! – крикнул мне вдогонку Никита. – Не стали хлопать крыльями и задавать праздные вопросы, типа зачем, почему, отчего.
Я осторожно развела руками толстые ветви и сообщила:
– Вы правы, здесь есть дорожка. Кто-то секатором срубил часть побегов, сделал свободный проход к березе.
– Ага, так я и знал… – Трофимов потер руки. – Все совершают ошибки, не стоило прокладывать удобный путь к дереву. Шагайте, Татьяна Сергеева.
Когда я минут через десять снова очутилась на полянке, Никита
– Не ошибся? Там были волокна?
Я потрясла пакетиком.
– Я сняла несколько штук с коры. Они опоясывали ствол березы кольцом. Как вы догадались, что и где надо искать? Волокна, полагаю, от веревки?
– Вы в армии служили? – вдруг задал нелепый вопрос Трофимов.
– Да, – совершенно серьезно ответила я, – получила звание маршала за охрану склада со сгущенкой.
Никита почесал переносицу.
– Ага, я глупость сморозил. Сейчас объясню, почему, собственно, спросил. У военных есть на вооружении разные тросы. Последняя новинка – веревка из особого материала, толщиной менее вашего мизинца, но с ее помощью можно вытянуть из болота танк. Производится чудо-шнурок в США, и его оценили не только военные, но и рыбаки, охотники, туристы. Очень удобная штука. Наматывается на небольшую бобину, занимает мало места в рюкзаке. В России веревка тоже продается на рынках и в магазинах. Как понимаете, американский вариант стоит больших денег, а цена веревки китайского и турецкого производства копеечная. Естественно, копии уступают оригиналу по качеству, они менее прочны, но люди все равно их берут. Наш человек твердо уверен: сволочи-торговцы хотят его обмануть, поэтому ищет товар подешевле. То, что некачественный трос может, не выдержав нагрузки, лопнуть и послужить причиной травмы или даже смерти, не приходит излишне экономным людям в голову. Но даже отправившись в хороший магазин и купив за немалую сумму вроде бы «родной» штатовский вариант, вы не получаете гарантии, что купили качественное изделие, а не полную лажу, изготовленную незнамо из чего в каком-нибудь подвале на окраине Москвы. Я понятно объясняю, Татьяна Сергеева?
– Предположим, экспертиза подтвердит, что волокна от веревки, – кивнула я. – И что?
Трофимов показал пальцем на экран ноутбука.
– Посмотрите, что происходит с пиракантой, когда Ванда, перекрестившись, шагает вниз.
– Кусты на мгновение, буквально на секунду, зашевелились, – ответила я.
– Почему?
– Наверное, ветер дунул, – пожала я плечами. – Движение веток было кратковременным. Похоже, налетел порыв и стих.
Трофимов остановил запись.
– Вначале я подумал так же, как вы. Но потом обратил внимание на березу. Почему мощные побеги пираканты задергались, а тонкие веточки дерева даже не шелохнулись? Странно, да?
– Необычно, – признала я. – Эти ветки должны были первыми среагировать на дуновение.
– Вот-вот! – подхватил Никита. – Стал я обдумывать этот казус и все понял. Гляньте на подол комбинации Ванды. Вот она стоит на краю обрыва…
Я прищурилась.
– Ничего не вижу. Только полоску кружев цвета хаки, которой заканчивается комбинация.
– И я не сразу заметил любопытную деталь, пришлось сильно увеличить картинку, – кивнул Трофимов. – Вот так… еще побольше… А теперь?
– Оборка приподнимается, – пробормотала я, – потом резко падает. Очень быстрое, почти неуловимое движение, его невозможно увидеть при обычной трансляции.
– Прекрасно, Татьяна Сергеева, – похвалил меня Никита. – Я могу включить покадровую разборку записи. И станет понятно, почему комбинация на долю секунды задралась. Да, забыл спросить! Что, защитный цвет женского белья теперь в моде? Я плохо разбираюсь в таких вещах. Вы сама какой предпочитаете?
– Я тоже не могу считать себя фешн-девушкой, – улыбнулась я. – Как правило, цвет рубашечки зависит от цвета верхнего наряда. Под черный не надевают белое белье и наоборот. Сама я комбинации не люблю, ношу их исключительно с полупрозрачными нарядами. Длинные нижние рубашки, щедро украшенные кружевами и вышивкой обожали наши мамы и бабушки. Современные молодые женщины подобные не носят, предпочитают топы чуть ниже талии. Ванду в принципе можно считать представителем старшего поколения, вот она и не изменила своим привычкам. Что же касается цвета… Вероятно, ей нравился хаки.