Фуа-гра из топора
Шрифт:
– Теперь смотрим раскадровку. Не пропустите самого главного, Татьяна! – велел Никита. – Вон там, на фоне кустов, что приподнимается? Сейчас я увеличу и приближу. Видите нечто длинное? Оно натягивается… хоп, чуть задирается комбинашка…
– Вроде змея, – прошептала я. – Понять трудно, сливается с кустарником. Хотя нет, змея не могла висеть в воздухе и забраться под рубашку Ванды.
– Ну, Татьяна Сергеева! – укоризненно сказал Никита. – Не ожидал от вас! Это же…
– Веревка! – заорала я.
Глава 30
Трофимов засмеялся.
– Дошло наконец. Вы, Татьяна Сергеева, случайно не состоите в родстве с жирафами?
– Нет, среди моих предков были тугодумы коалы, – в тон ему ответила я. – Веревка!
Трофимов пару раз хлопнул в ладоши.
– Браво. Я подумал о том же: госпожа Комиссарова затеяла инсценировку. Пришла заранее на полянку, секатором проложила тропинку к березе, обвязала ее ствол чудо-веревкой и ушла.
– Стоп! – скомандовала я. – Вы же должны были ее видеть.
Трофимов кашлянул.
– Камеры установлены, чтобы предотвратить смерть идиотов, желающих нырнуть с обрыва в реку. С поздней осени до конца марта они законсервированы, в этот период на полянку никто не ходит. Я активирую аппаратуру первого апреля, потому что знаю: тепло может наступить внезапно. Едва солнышко выглянет, люди потянутся на природу. Но в светлое время суток. По вечерам, даже летом, тут сыро, поэтому в двадцать три ноль-ноль наблюдение автоматически выключается. Я не делаю тайны из расписания, все знают, что поздним вечером и ночью поляна находится без присмотра, а в девять утра я снова на посту. Сажусь работать и одним глазом кошусь на экраны, которые лужайку демонстрируют.
– Ясно, – выдохнула я. – Значит, Ванда провела подготовительные работы в темное время суток. А потом пришла сюда утром, села на пенек и подписала признание, заручившись вашим свидетельством. Затем нырнула в кусты, разделась до белья, привязала к себе веревку…
– Вот почему Комиссарова встала не по центру, а впритык к зарослям пираканты, – перебил Никита. – Она не могла отойти дальше, ведь тогда стал бы виден трос. Веревка цвета хаки сливается с зеленой листвой кустарника, немного пожухлой после зимы. И понятен выбор цвета комбинации – он не должен контрастировать со шнуром. Еще уточнение. Просто вокруг талии тонкую прочную лонжу нельзя намотать, спрыгнешь – она врежется в тело и поранит. На Ванде был специальный пояс, к которому крепился трос. Ну, вроде тех, что используют для страховки циркачи. Я стал зрителем спектакля. Ванда прыгнула, остальное дело воображения. Ведь подразумевается, что человек, упав здесь в реку, тонет, погибает. Камера не видит падения тела, последнее, что фиксирует аппаратура, это край обрыва. Высота тут приличная, внизу омут, который мигом засасывает оказавшегося в воде человека, спастись невозможно… На это и был расчет. А на самом деле Комиссарова повисла в воздухе, и ее аккуратно опустили вниз на берег, ширина его в том месте сантиметров пятьдесят-шестьдесят.
– У нее был сообщник! – ахнула я. – Он находился у березы, вокруг которой была обмотана веревка, и потихоньку стравливал ее. Вспомним цирк, именно так там и поступают. Если акробат падает с трапеции, стоящий на арене напарник начинает быстро работать с лонжей, пропущенной через ролик, и не дает артисту шлепнуться на пол. У Комиссаровой не было такого устройства, его роль сыграла береза. Ясно, почему сладкая парочка выбрала для мизансцены колючий кустарник – на его фоне не видно шнура, и единственное мощное дерево на полянке – та самая береза, других тут просто нет. Подельник аккуратно опустил Комиссарову на узкую полоску суши, Ванда расстегнула пояс, дернула веревку, сообщник отпустил тросик, и тот незаметно соскользнул вниз. Есть письмо, есть свидетель, видевший самоубийство, тело из Волчьей ямы никогда не достать. Полицейское расследование будет формальным. Финита ля комедиа. А «труп» ушел своими ногами. Вы в курсе, что Ванда много лет занималась альпинизмом и до сих пор посещает секцию скалолазания? Ей проделать вышеописанный трюк – как мне ноутбук включить.
Он кивнул.
Мы оба помолчали. Открытие оказалось не из приятных, его надо было «переварить». И вдруг
– Кстати, неужели «труп ушел» в комбинации? – усмехнулась я.
– М-да… – крякнул Трофимов. – Значит, где-то они спрятали одежду. Татьяна Сергеева, вам придется спуститься к Волчьей яме и изучить обстановку.
– Не уверена, что мне этого страстно хочется, но альтернативы нет, – вздохнула я. И вдруг сообразила: – Платок! Вот почему она его повязала! Наконец-то нашлись ответы хоть на какие-то вопросы.
– Расскажете? – спросил Никита. – Или отделаетесь стандартной фразой о необходимости сохранять тайну в интересах следствия?
– Эту фразу следовало бы произнести, – согласилась я, – но ради вас я нарушу инструкцию, кратко передам суть дела. Накануне самоубийства Ванда приехала в гости к пожилой женщине, за которой давно ухаживала. Комиссарова сменила прическу, цвет волос и притащила своей подопечной гору продуктов, то есть, похоже, хотела обеспечить старушку харчами на длительное время. На что угодно готова спорить, Ванда предупредила ее о своем будущем отсутствии, соврала, будто едет в командировку или решила отдохнуть, попросила не волноваться, оставила ей денег. Платок при «самоубийстве» должен был скрыть новую стрижку. Сейчас Комиссарова где-то прячется. Москва огромный город, можно снять квартиру в густонаселенном доме возле крупного рынка, и тебя никто не найдет.
– Зачем устраивать эту комедию? – справедливо спросил Трофимов.
Вот тут я отвела глаза и промолчала.
Думаю, госпожа Комиссарова кого-то покрывает, я не верю, что она отравила Ксению. Но домоправительница каким-то образом узнала про токсин (боюсь, мы никогда не выясним, каким путем к Ванде приплыла данная информация) и прибежала к нам, направив бригаду по следу преступника. А потом вдруг сама догадалась, кто загнал в гроб ее подругу, и испугалась. Потому что убийцей, судя по всему, оказался близкий и любимый ею человек. Но расследование уже стартовало, и просто так остановить его не представлялось возможным. И тем не менее сделать это было необходимо, иначе рано или поздно нанятые сыщики докопаются до истины. Ну а как притормозить следствие? Очень просто – признаться в том, что она сама лишила жизни Кауф и имитировать самоубийство.
А теперь вопрос: кто так дорог Ванде? Ксения? Она умерла. Владимир? Маловероятно. Алина? Весьма и весьма сомнительно. Думаю, этот человек – Беатриса, которую няня качала в колыбели. Вспомним, что Комиссарова грудью встала на защиту Триси от Вани. Непонятно, чем ей не угодил парень, но ради разрыва их отношений она была явно готова на все.
Я отступила на шаг от инвалидной коляски. Значит, Ксению травила дочь? Не всегда отношения между родителями и детьми базируются на любви, подчас в семейном огороде колосится ненависть. Иван умер на зоне. А Беатриса прекрасно знала: ее жених не мог совершить кражу, его подставили. Девушка решила отомстить и придумала, как извести мать. Почему гнев Триси обратился против Ксюши? Кауф была плохой матерью, она не интересовалась девочкой, не разговаривала с ней, не решала ее проблем, всегда оставалась равнодушна и холодна.
Я невольно поежилась. Триси еще студентка, она творческий человек, в силу юного возраста крайне эмоциональна, и мне сложно представить ее в роли убийцы. Конечно, я не встречалась с Беатрисой и, вполне возможно, после личной беседы изменю мнение о ней, но пока, учитывая известную информацию, считаю, что она не способна на расчетливую жестокость.
Мне встречались дети, которые убивали своих родителей, но большинство из них в припадке гнева толкали маму-папу с лестницы или швыряли ей-ему в голову какой-нибудь тяжелый предмет, попавшийся под руку. Недорослей на преступление толкает аффект. В случае же с Кауф мы имеем дело с медленным отравлением. Каково это, каждый день подливать матери яд, наблюдать, как она мучается, теряет зрение, координацию движений? Кем надо быть, чтобы так поступить? Неужели очень обиженная на мать Беатриса могла пойти на подобное?