Футбол с улыбкой
Шрифт:
Вот наша старшая пионервожатая по нему с ума сходила. Видит мой скептический взгляд, спрашивает:
– Что ты, не восхищаешься?
– Дай мне даже тысячу рублей, но все равно с ним встречаться не хочу!
А Эдик был на четыре года старше меня. Пообщаться нам тогда не удалось, но я и не стремилась. Его окружали друзья. Да из него слова не вытянешь! Вот одевался всегда со вкусом. Но мне было на это наплевать. Сначала – закончить школу, потом – институт, далее – аспирантуру, и только
В общем, ему подали кофе, он его выпил и вышел. Я села с ребятами, отвлеклась, и вдруг некто проходит мимо нас с зажигалкой и щелкает ею. А тогда это такая редкость была! Я спрашиваю окружающих:
– Это что еще такое?
Миша, один из наших ребят, отвечает:
– Мне кажется, это твой поклонник!
– Миша, ты что, с ума сошел?!
– Да я все вижу, – отмахнулся он. – Зачем тебя директор звал, как ты думаешь?
– Брось, я тебя умоляю. Метр с кепкой, куда он мне!
Вот вспоминаю все это, а Эдик слушает – внимательно, но на лице у него ирония. Он не обижается, на всех смотрит снизу и делает свои мудрые выводы! Я ему говорю как-то:
– Ты хоть меня спросил, люблю я тебя или нет, когда женился?
Он мне:
– А зачем? Достаточно того, что я тебя люблю!
Представляете, какой! Спрашиваю:
– Ты помнишь ту зажигалочку, которой щелкал тогда?
Он в том же духе:
– А зачем помнить, когда ты помнишь?
Вот так и живем! Шестьдесят лет скоро будет!
Меня тогда Миша провожал, он в соседнем подъезде жил. Мама встречает:
– Элла, давай быстро поднимайся, уже поздно!
Меня все Эллой называли. А гуляли мы где-то до трех ночи. И вдруг Миша достает записку, которую просили мне отдать. И читает: «Я Вас жду завтра в 11 часов на остановке трамвая».
Я возмутилась, записку эту порвала… Нет, Эдик, не вклеила я ее в записную книжку, что ты рассказываешь? Порвала и пошла домой. Спать легла, сон хороший утром был. Тут мама заходит:
– Элла! Тебя какой-то парень спрашивает!
– Какой парень?
– Да какой-то… Постучался, спросил: «Здесь Стелла Оганян живет?» – «Здесь». – «Вот для нее записка. Она должна в 11 подойти вот на эту трамвайную остановку». Я ему говорю: «Постараюсь!»
Мама у меня тоже с юмором была…
Но это не Эдик приходил, за него товарищи бегали. Я посмотрела подпись – «Эдуард Маркаров». И взбесилась:
–
– Что ты на меня кричишь? – удивлялась мама. – Я его знать не знаю!
В полдень, быстро одевшись, бегу к подруге, которая была на том последнем звонке. Рассказываю ей все. Она:
– Слушай, да все уже там понятно! Ты просто не видела ничего!
– Мне никто не нужен! – отрубила я. – Я хочу поступить в институт и учиться!
Но этот нахал поймал меня по пути. На своем «Москвиче» ехал, остановился:
– Вы знаете, я сегодня хочу прийти к вашим родителям…
– Что случилось? Зачем вам мои родители?
– Буду с ними говорить, – заявляет.
– Мой папа работает в Ставрополе! – втолковывала я.
– Я все-таки приду.
– А меня дома не будет!..
В общем, позвонила другу, говорю:
– Миша, уходим сегодня с тобой.
Пришла домой, быстро позвала младшую сестру Натэллу, дала ей инструкции:
– Если он придет, и я его машину во дворе увижу – ты мне дашь знать, и я домой не поднимаюсь. Как только он войдет в дом, сразу свет в комнате потушишь.
Во дворе села так, что, если он будет идти, то меня не увидит.
Приезжает. Вижу, что вылезает из машины. Идет к нам домой, я туда не поднимаюсь. Сидит там до половины двенадцатого. Было желание просто зайти и разорвать его! В конце концов все это надоедает, говорю Мише:
– Пойдем посмотрим – что там.
Захожу – картина маслом! Моя мама в кресле-качалке, Натэлла бегает туда-сюда.
– Он сидит и ждет, – выговаривает мне сестра, – а ты не можешь подняться и хоть что-то ему сказать!
– Элла, я тебя умоляю! – говорит мама. – Решай свои вопросы сама. Я под всем подпишусь!
Он еще несколько раз приходил, а потом я его оскорбила. Сказала где-то: «Если у человека не работает голова, то хотя бы ноги должны работать». Таким было мое восприятие футбола и футболистов. Эти слова передали сестре Эдика Ире, она накачала свою маму, и начался семейный антагонизм. Он на какое-то время отстал.
Я поступила в институт, Маркаров узнал, что я там учусь, начал подъезжать, ждать меня. Пацаны подходили, фотографировались с ним, когда у кого-то был фотоаппарат – тогда большая редкость. А я его сторонилась. Перешла без него на второй курс. Жили мы в двухкомнатной коммуналке. Когда он в четвертый раз пришел к нам домой с шампанским, тортом и цветами, я ему отчеканила: