G.O.G.R.
Шрифт:
– Ты – ВОР! ВОР! ВОР! – страшными голосами выли чудища, а чёрные облака обсыпали градинами размером с куриное яйцо.
Танк – «Лексус» наводил на Колю свою демоническую блестящую пушку с оптическим прицелом. БУ-БУХХХ! – это выстрел… Всё, Коля мёртв…
Открыв глаза и рывком вскочив, Николай обнаружил, что вовсе не мёртв, а только свалился с нижних нар на пол. Вокруг стояла тюремная мгла. На стенке перед его носом было криво нацарапано: «Здесь был Рэкс 20.XII.2005. О себе ещё заявит питбуль!».
– Ты – ВОР! ВОР! ВОР! – звенело
Коля затряс головой, стараясь выкинуть из неё проклятия монстров. Когда они все высыпались на сухой пол, и звон улёгся – Николай заполз на нижние нары, словно мягкотелый слизнячок, и снова попытался уснуть.
Утром Колю выковырял из сна грубый выкрик:
– Светленко, на выход!
Коля встрепенулся, рассеивая плотную пелену страшных сновидений. В камеру «вставился» богатырских размеров «мусор» и громогласно требует, чтобы он выходил. Коля оторвался от нижних нар и пополз к двери. Оглянувшись, он увидел сочувствующий взгляд Крекера.
– Шевелись быстрее! – не выдержал богатырский «мусор» и ускорил Колино движение, протащив его за шиворот.
Выдворив Николая из камеры, богатырь развернул его и уткнул носом в стенку. А потом – заковал в наручники и отконвоировал в кабинет следователя.
В кабинете сидел один настоящий следователь, а так же – мерзкий «недомент» Пончик. Пончик ехидно сверлил Колю глазками победителя и хихикал над его позорным поражением. Богатырь определил Колю на стул и освободил от наручников. Проделав это, он никуда не ушёл, а водворился рядом с Колей, иногда взирая на него с высоты своего роста. Под его уничтожающими взглядами Коля растёкся по стулу, словно подтаявший снеговик, и в голове у него всё звучали ужасные изобличающие слова:
– Ты – ВОР! ВОР! ВОР!
Следователь что-то вопрошал, но Коля из-за этих звенящих адским эхом слов не мог расслышать, что.
– Ы-ы-ы! – по-бычьи заблеял Коля в ответ на все вопросы.
Следователь ещё что-то говорил, а Пончик что-то подзуживал, но слова:
– Ты – ВОР! ВОР! ВОР! – не давали Николаю их услышать.
Коля поворочался на стуле, который шатался и поскрипывал в такт его движениям. А потом решил, что всё – он больше не будет молчать и прятаться. Не будет выполнять нелепые приказы. А просто выдаст Генриха Артеррана настоящему следователю… ну, и «недоменту» Пончику – как бонус.
Всё, настал Колин звёздный час, а «компьютерный» сыщик-оборотень Артерран засядет надолго в сырой и тёмный каземат. Страшные сновидения потихоньку оставляли Колю и отползали во мрак тёмной ночи. Звенящие слова: «Ты – ВОР! ВОР! ВОР!» потихоньку умолкали. Коля приходил в себя и уже мог анализировать окружающую его обстановку. На столе следователя, около телефона стояла искалеченная пулями банка корма для кошек «Пушок». Настоящий следователь и «недомент» Пончик глазели не на Колю, а на эту банку и что-то бормотали друг другу. Милицейские «звероловы» наверняка ждали, когда Коля вынырнет из «собственного пупка» и поэтому переговаривались между
– Они в этот корм сырой перловки набили, – вещал настоящий следователь, подозрительно косясь на пострадавшую банку. – Барсик у меня есть не стал. Пришлось собаке дворовой выкинуть – да и та не съела.
– Я всё скажу! – взвизгнул Коля, прервав обсуждение вкусовых качеств корма для кошек «Пушок» и заставив «звероловов» повернуться в свою сторону.
– Очухался! – довольно определил настоящий следователь, окинув пойманного Колю оценивающим взглядом.
– Я всё скажу! – повторил Коля, а настоящий следователь с акульей алчностью склонился над бланком протокола.
Пончик продолжал сверлить поверженного Интермеццо своими хищными глазками – конечно, ведь «заметённый» сейчас начнёт «колоться»!
Коля открыл рот, намереваясь рассказать им всю правду про Генриха Артеррана. И тут, неожиданно его язык повернулся и сам собою выдал:
– Я сам! – изумив и «звероловов» и самого Колю.
– Что – сам? – удивился настоящий следователь Серёгин, оторвав взгляд от протокола и переместив его на скорчившегося на стуле Николая. А Пончик просто выкруглил глазки.
Николай помимо своей воли бормотал несусветную чушь:
– Сам застрелил… И похитил сам… И в подземелье отправил, чтобы гнили… Я – маньяк… – немилосердно оговаривал Колю его «заколдованный» язык.
Колины показания звучали, наверное, чрезвычайно нелепо, потому что следователь Серёгин шваркнул ручку на бланк протокола и вопросил:
– Ты что тут буровишь?
Коля хотел закричать, что всё это неправда, а правда в том, что…
– Я говорю правду, – изрёк Колин (или уже не Колин?) предатель-язык.
Пончик взял со стола кривую банку с кошачьим кормом и с задумчивым видом Диогена вертел её в руках.
– Кажется, ему необходим «врач-оккультист», – заключил Серёгин, в упор посмотрев на несчастного Колю. – Все, кто связался с Тенью, получают от него выборочный гипноз…
Да, что ни говори, а Генрих Артерран хорошо поработал над Колиным мозгом. Сейчас, здесь, на допросе в милиции Коля не мог даже шевельнуться невпопад, а делал только то, что предписывал ему коварный выборочный гипноз – сидел и нагло врал. Пётр Иванович решил наслать на жертву гипноза «Мефистофеля Фаустовича» Лисичкина – авось «расколет»? Хотя Лисичкин до сих пор не мог справиться с Шубиным.
Колю не стали водворять в психушку. Пётр Иванович опасался, что его, как архиважного свидетеля могут оттуда выкрасть, и поэтому оставил Светленко в изоляторе. А «врача-оккультиста» к новому пациенту пригласили «на дом», то есть, в камеру.
====== Глава 112. Анна сбежала из капкана. ======
Едва Казаченко уволок Колю в изолятор, Пётр Иванович позвонил Подклюймухе и велел ему выставить дружинников около дома, где проживает бабушка Анны Лютченко.
– Как только она появится, – говорил Серёгин. – Пускай отзвонятся, но не хватают – мы быстро приедем.