G.O.G.R.
Шрифт:
Гоха уже завалился спать. Спал он не на нарах, а под ними, как собака в будке, и этим очень напоминал Грибка – Кораблинского, который тоже предпочитал пол постелям.
– Гоха! – Недобежкин присел на корточки затормошил секретного узника за плечо.
– Уууу! – Гоха заворочался на полу и раскрыл свои сонные глазки. – Чо?
– Давай, Гоха, просыпайся, – Недобежкин схватил его за воротник и потянул вверх. – Садись по-человечески и давай, поговорим.
Гоха нехотя поднялся сначала на четвереньки, а потом – вполз на нары и укрепился там, поджав под себя ноги.
– Граждане начальники, –
– Это ещё как сказать… – буркнул Пётр Иванович.
Сидоров почему-то оглянулся назад, туда, где в коридоре зияло выбитое окно. А вдруг «Карлсон прилетит» опять? Перед окном растёт каштан. И, если «Карлсон» надумает «прилететь», то из-за каштана его смогут заметить только тогда, когда он влезет в окно…
Гоха отказывался говорить, он даже не хотел смотреть на бумагу Синицына, которую давал ему Недобежкин.
– Гогр! – сказал Гоха.
– Неужели «закамлает»? – буркнул Недобежкин и принялся трясти Гоху за плечо, чтобы вытряхнуть беднягу из омута безумия, который засасывал его всё глубже и глубже. – Эй, приятель, давай, бросай это дело!
– Ы-ы-ы! – мыкнул Гоха, захлопав глазками. – Гогр… Гогр это Гогр!
– Чёрт, кто же это ему так мозги-то забил?? – рассердился начальник и пихнул Гоху в бок. – Чуть что – сразу этот «Гогр»!
– Жил был у бабушки серенький козлик! – срывающимся фальцетом взвизгнул Гоха, а потом – хлопнулся на четвереньки и невменяемо заорал:
– Ме-е-е-е! Ме! Ме! Ме! Ме-е-е-е!!!
А потом – Гоха взял на нарах небольшой разбег и неожиданно боднул лбом Недобежкина, спихнув его с нар на пол.
– Чёрт! – разозлился начальник, а Сидоров прыгнул вперёд и заковал озверевшего Гоху в наручники, прежде чем он успел боднуть начальника второй раз.
– Вот уже!.. – извергался, словно вулкан, подбитый виртуальными рогами Гохи начальник. – Однако… – Недобежкин разом перестал «извергаться» и поднялся на ноги, потирая ушибленный бок. – Я могу сделать из всего этого следующий вывод. А вывод у меня будет такой, что у Гохи на эту бумажечку рефлекс. Как только она попадается ему на глаза – у него включается «команда гоу ту», и он начинает блеять. Это значит только одно – кто-то специально установил ему именно эту программку, и отсюда, ребятки, вытекает, что да, Гоха – это Синицын.
– Ме-е-е-е! – верещал под нарами скованный Гоха, извиваясь, как змея, которой наступили на хвост.
– Бедняга, – уныло вздохнул Пётр Иванович. – Гришка, Гришка, кому же ты, брат попался-то?
– К Карпецу завтра поедем, – заключил Недобежкин, глянув на часы и увидав, что часовая стрелка закончила «пробег» на цифре «восемь», а минутная – на «четырёх».
====== Глава 50. Гости Бориса Карпеца. ======
Этим вечером Борис Карпец нашёл себе очень интересное занятие: он сидел на диване и смотрел по телевизору хоккей. Перед ним скучала на журнальном столике остывшая пицца, а около пиццы – грустила пластиковая бутылка с согревшейся пепси-колой. Карпецу было не до этого: прославленный донецкий «Шахтёр» готовился забросить вторую шайбу в ворота королей хоккея канадцев.
Входная дверь у Карпеца была сделана из железа и задраена на три замка – никакая мышь не проскочит. Даже моль, и та – вряд ли пролетит.
Хоккейный матч закончился досадной ничьёй «два – два», пицца перекочевала к Карпецу в желудок, а пепси-кола – обратно в холодильник для повторного охлаждения. Карпец собрался ложиться спать, начал было натягивать пижаму, но тут его внезапно решил побеспокоить кто-то, кто пришёл с улицы. Этот кто-то подошёл в подъезде к железной двери Карпеца и принялся с неким остервенением вдавливать в стену красную кнопку звонка.
– Динь-донн! – запел звонок, и Карпец вздрогнул: неужели, снова началось??
Борис Карпец решил сделать вид, что его квартира пуста и затих. Но незваный гость не отставал.
– Динь-доннн! – ревел звонок, и Карпецу уже ничего не оставалось делать, как засеменить к двери, держа наготове дежурный ответ.
– Кто там? – спросил Карпец и заглянул в глазок.
Он увидел чёрную темноту – лампочка на этаже перегорела буквально полчаса назад.
– Свои, – ответил за дверью мягкий бархатный голос.
– Ка-какие свои? – опешил Карпец и прилип к глазку, стараясь выхватить из чернильной мглы хотя бы силуэт.
Но нет – мгла оказалась настолько плотной, что глазок «показывал» лишь «чёрный квадрат», а вернее – чёрный эллипс.
– А ты дверь открой! – заявил тот же самый мягкий голос. – Вот и узнаешь!
– Не!.. – взвизгнул было Карпец, но тут он вдруг замолк, отрубил все свои возражения, и его рука медленно, но верно потянулась к первому из трёх замков.
Две тёмные личности молча вдвинулись из мглистого подъезда в освободившийся от двери дверной проём. Карпец учтиво посторонился, пропуская их, а потом – некий автопилот направил его руку для того, чтобы она притянула дверь и закрутила замки.
– А ты, брат, нехило его припушил, – довольно хмыкнула одна тёмная личность, обращаясь ко второй. – Ну что, продолжай крутить, авось выгорит?
– Эх, вспушат меня за них за всех! – фыркнула вторая тёмная личность и скомандовала Карпецу, который всё это время бесполезно топтался в прихожей:
– Ну, давай, иди на кухню, браток, садись там на стульчик и сиди на нём, сиди.
Карпец бестолково кивнул и ушаркал на кухню, заскрипел там стулом. Обе тёмные личности бесшумно последовали за ним. Первая тёмная личность вступила на кухню, а вторая – щёлкнула выключателем и выключила свет в прихожей Карпеца, погрузив всю квартиру во мрак.
– Ежонков, ты что? – взвизгнула первая личность. – Я сейчас себе тут все ноги повывихиваю!
– Уходя, гасите свет! Надо экономить электроэнергию, – беззлобно хихикнул Ежонков. – Ты, Игорек, под ноги смотри, авось не повывихиваешь?
– Включи немедленно!! – зарычал Игорь Смирнянский, стискивая кулаки. – Я тебе не результат, и не вижу в темноте ни черта, ты, экономист леший!
– Да ладно тебе, Игорёк! – примирительно сказал Ежонков и возвратил в прихожую луч света. – Не бушуй ты так, а то смотри, совсем осатанел!