G.O.G.R.
Шрифт:
– Эй, да тут ничего нет – один хлам, – заметил Филлипс, ничего вокруг себя не видя, кроме настоящего хлама и обломков. – Может, назад, а? Вы уже всё осмотрели…
– Цыц! – Мэлмэн устремил свой орлиный взор куда-то вдаль, где луч его фонарика явил из мглы некое подобие двери. – Ковыляй!
Пихнув Филлипса, он направился как раз туда, где торчала эта влажная и дырявая серая дверь. Постояв около неё и не найдя её опасной, Мэлмэн толкнул дверь и они с Филлипсом оказались в небольшой комнате. Единственным сохранившимся здесь предметом был приземистый сейф зелёного цвета.
– Стой! – скомандовал Мэлмэн Филлипсу,
Филлипс стоял там, где его поставили, и наблюдал за тем, как этот Мэлмэн аккуратненько открывает эту папку и выуживает из неё какие-то жёлтые листы.
– Что это? – Филлипс задал этот несмелый вопрос не потому что собирался получить ответ, а лишь для того, чтобы разогнать ту звенящую страшную тишину, что повисла здесь, под этими мёртвыми сводами.
– Карта, – неожиданно ответил Мэлмэн загадочным полушёпотом, поднеся один их этих листов под свет фонарика. – Её никто не видел, кроме меня и того, кто её нарисовал. Надеюсь, что она правильная, иначе нам с тобой не видать обратного пути, как своих ушей.
– А я-то тут причём?? – заскулил Филлипс, состроив обречённую мину. – Это ваша карта, вы по ней и идите. Вы и ищите вашу базу!
Услышав сей всплеск эмоций, Мэлмэн на секунду замер, отложил карту, вперил в Филлипса насмешливый взгляд и расхохотался.
– Нет, дружок, – прокряхтел он, подавив хохот. – Ты слишком много знаешь про всё это и пойдёшь со мной!
Мэлмэн притащил Филлипса в одно из брошенных помещений в подземных катакомбах советской базы «Наташенька». Отсюда должно было начаться их путешествие на нижние ярусы, где, если верить старой карте, которую кто-то криво вычертил химическим карандашом, пряталась в непреодолимых лабиринтах секретная лаборатория. А в этой лаборатории и хранился нужный всем и не принадлежащий никому так называемый «Образец 307». О том, что это такое – вещество, существо, или что-то ещё – умалчивает даже военная история. Но, судя по спросу на этот «Образец» – это нечто важное, неотъемлемое и неоплатно дорогое. А старик Росси – просто озолотит того, кто ему его предоставит.
Мэлмэн взял с собою папку с картами, фонарик и строго бросил Филлипсу:
– Шагай!
====== Глава 79. Побег из темницы. ======
– Смотри-ка, Гейнц, – сказал Гопников, ткнув костлявым пальцем в широкий жидкокристаллический дисплей, что прицепился к довольно ободранному потолку с помощью специальной металлической подставки. – Кажется, Третий тащит живого! – Гопников сотворил на своём остреньком личике выражение голодного грифа и плотоядно потёр свои руки, засунутые в резиновые перчатки. – Ты знаешь, что я уже почти закончил все приготовления, четверо подопытных у меня уже есть. Не хватает пятого!
– Это Филлипс! – узнал Генрих Артерран пленника Мэлмэна. – И я тебе его не отдам. Он много знает про Росси. Этот «живой» останется у меня.
– Карта неверная, – плюнул Гопников, стряхнув со своего белого халата клок паутины. – Я её туда специально подложил. Если он попрётся туда, куда я нарисовал, он навсегда пропадёт. Позвонить бы ему, что ли? Гейнц? – это Гопников попытался выпросить у Генриха Артеррана телефон.
– Нет, – возразил Генрих Артерран,
Гопников посмотрел на дисплей, определил направление следования Альфреда Мэлмэна, пожал плечами и хмыкнул:
– В четвёртый сектор… Что он там потерял? Устранить бы его пора, а?
– Рано, – отрезал Генрих Артерран, отвернувшись от дисплея, глядя куда-то в бедное пространство той небольшой комнатушки, где они с Гопниковым сейчас находились. – Я думаю, что он тоже халтурит на Росси. Слишком уж странно он себя ведёт. И у Серёгина засветился.
– Серёгин никому уже больше не помешает! – пропел Гопников, опустив свою небольшую массу в кожаное кресло, что выделялось из общего запустения своей новизною и дороговизной.
Пётр Иванович и Недобежкин томились в соседнем помещении, которое даже и комнатой не назовёшь. Четыре голые стены, голый пол, периметр метр на метр. Карцер – и всё тут. И в этом карцере Пётр Иванович и его начальник торчали уже сутки, сидели сиднем на твёрдом полу. Иногда – вставали по очереди и переминались с ноги на ногу, чтобы ноги не затекали. Выйти они не могли: комнатёнка не имела и подобия двери. Сначала, когда они только пришли в себя в кромешной темноте – Недобежкин пробовал ломиться в сплошные стены, звать на помощь и пытался зажечь разрядившийся фонарик, который каким-то образом сохранился у него в кармане. Потом – когда у него ничего не получилось – он просто топтался на месте, кипел и шипел:
– Ну вот, приехали! Абдуцировали, или как там у них говорится?! Ну, вообще, ну, хоть стой, хоть упади! Чёрт! Эээй!!! – это милицейский начальник ещё пытался временами призвать кого-то к ответу, но ответа не следовало, и он замолкал.
Сейчас Недобежкин просто сидел, бессильно привалившись к стенке, и бормотал проклятия в адрес «верхнелягушинских чертей» и бандитов из «банды Тени». Пётр Иванович имел лучшую выдержку. Он тоже сидел у стенки, но молча, и размышлял о том, что рано, или поздно, но их всё равно кто-то должен навестить. Не замуровали же их тут раз и навсегда?? Ещё Пётр Иванович думал о Сидорове. Серёгин всё старался предположить, где эти бандиты могли бы его держать. Однако в голову лезли абсолютно ненужные и вредные мысли, такие: «Вот, Сидоров! Такой молодой был, а пропал ни за грош, ни за копейку!». Серёгин облокотился на стенку боком, он пытался заснуть, но заснуть не получалось – очень уж было жёстко. Поёрзав немного, Пётр Иванович вдруг замер: откуда-то из-за сплошной стены долетали некие едва слышимые звуки. Серёгин перестал ворочаться и прислушался. Скулит кто-то, или… Всё на свете тут заглушал Недобежкин своим зубровым рёвом и топотом.
– Василий Николаевич, – тихо сказал Серёгин. – Тише, там за стенкой кто-то есть.
– Что? – шумно осведомился Недобежкин и со всего маху приземлился около Серёгина. – Что?
– Прислушайтесь, – прошептал Пётр Иванович, приложив к стенке правое ухо. – Похоже, что мы тут не одни.
Наконец-то Недобежкин умолк и раскрыл уши. Да, за стенкой безусловно, томится кто-то ещё. И этот кто-то тихо плачет тоненьким голоском.
– Эй, кто здесь? – громко и отчётливо поинтересовался Пётр Иванович и постучал в стенку кулаком так, чтобы сосед услышал его.