G.O.G.R.
Шрифт:
– Не хочешь – поехали на мопеде! – Синицыну, вообще, было всё равно, на чём ехать, лишь бы попасть в Верхние Лягуши как можно быстрее, пока «ГОГР» не расправился с Недобежкиным и Серёгиным.
Ежонков прекрасно понимал, что добраться до далёкой деревеньки на мопеде ему не под силу – вот и согласился выкатить «Ниссан» на «ратный бой». Синицына он, конечно, за руль не пустил: мало ли, что? Авось снова надумает на «Ниссане» в какое-нибудь подземелье ломиться??? Да тогда от бедняжечки (от «Ниссана», конечно же) рожки да ножки останутся! А что тогда Ежонкову скажет жена?? Они и так уже два раза разводились, Ежонков едва изыскал пути, чтобы снова пожениться, и не портить
Нет, такие мысли Ежонков, вообще, старался гнать прочь из своей головы. Легче пасть геройской смертью, нежели в третий раз разводиться с женой!
– А моя жена, вообще, считает, что я провалился в забой! – огрызнулся Синицын, когда Ежонков начал вываливать на него свои семейные проблемы. – Вчера у моего сына был день рождения! А я где был?? Я вообще, не знаю, на что они там без меня живут! И я не знаю, когда я смогу вернуться к ним!
– А никогда! – «обнадёжил» Ежонков, старательно вертя баранку и соблюдая ПДД, чтобы не дай бог не поцарапать «Ниссан». – Завязался с «ГОГРом» – так будь добр! Всё, закончилась привольная жизнь – началось секретное агентство!
– Я его быстро завершу! – пообещал Синицын. – Намылю шею этому Гопникову – и дело с концом!
В Верхние Лягуши они приехали под утро следующего дня – было около четырёх часов. Ежонков так и не пустил Синицына за руль – а всю ночь «штурвалил» сам, и к утру уже был, как сова, даже ухать начал.
– Ы, я вздремну, что ли? – попросился он у Синицына, когда на горизонте забрезжил корявый въездной знак с зачёркнутым названием «К..лхо.. Кр..сная Зве…» и самопальной табличкой «Деревня Верхние Лягуши». – Только за руль я тебя не пущу – расквасишь, что мне тогда делать??
– Некогда время терять! – отпарировал Синицын, нетерпеливо суча ногами. – Потом поспишь, или за руль пусти – у нас секунды, понимаешь?
– А, чтоб им пусто было! – фыркнул Ежонков, подавив смачный зевок. – Ладно, двигай за руль. Расквасишь, так расквасишь – не в «Ниссане» счастье! – обречённо вздохнул он и съехал на обочину.
2.
Пока Синицын спорил с Ежонковым, Пётр Иванович, Недобежкин и их случайная спутница Эммочка искали выход из «подземелья ведьм». Эммочка оставалась скованной: милицейский начальник не спешил даровать ей свободу, а фонарик Серёгина был разряжен и мёртв. «Панцер-хетцер» оставался в цеху – видимо, «черти» таки, шли по следу. Поэтому «великолепной тройке» пришлось нырнуть в некую узкую щель, которую когда-то проломили в стене видимо, чем-то тяжёлым. Недобежкин лез последним – как всегда, насилу пропихивался – а пропихнувшись, задвинул дырку каким-то тяжёлым ящиком, что оказался в углу того помещения, куда они попали. Кроме ящика там были ещё два стола – один валялся на боку. Три стула – целым остался только один, остальные почему-то разбиты на части. Так же – ещё три похожих ящика, и – толстенный слой пыли. Они видели всё это, потому что в помещении было светло, свет струился из вон того коридора – тусклый такой, будто бы карманный фонарик… А ещё, кроме света, из коридора струятся разговоры на английском языке.
– Чш! – шепнул Серёгин, который первым их услышал. – У нас компания!
– Прячемся! – Недобежкин залез за стол, что лежал на боку и там затих и зажал рот пленной Эммочке.
Пётр Иванович же притаился у входа, чтобы внезапно напасть на тех, кто зайдёт. Они не преминули зайти, не прошло и минуты. Их было двое: один держал в руке яркий фонарик и пихал перед собой второго,
– Обернитесь, обернитесь! – это заверещала пленная Эммочка, завидев, как в руке лысого сверкает смертоносный пистолет.
Пётр Иванович среагировал мгновенно: прыгнул вперёд и выбил у лысого типа пистолет за секунду до того, как он бы выстрелил и поразил бы его пулей. Тут же подоспел Недобежкин и заковал бандита во вторые наручники, которые возникли у него неизвестно откуда, словно у фокусника.
– Хы-хы! – довольно хохотнул Недобежкин, кося глазом победителя на своего второго пленника. – Наручниками-то нас с тобой, Серёгин, эти черти к радиатору привязали, а я их приберёг на чёрный день.
Раскрыв секрет своего фокуса, милицейский начальник пихнул лысого бандита носком ботинка. Тот заворочался и заныл, побитый, на его гладкой лысине заплясали блики от фонарика.
– Вы арестованы! – сообщил ему Недобежкин. – Милиция!
– Стойте! – увидав лысину арестованного, Пётр Иванович вспомнил, составленный Муравьёвым фоторобот Альфреда Мэлмэна, который когда-то работал с Чесноком. – Это же наш клиент!
Да, им попался именно Альфред Мэлмэн. Он бродил по катакомбам, следуя лживым указаниям фальшивой карты и наконец, пришёл сюда, где и был пойман. Пётр Иванович даже фонариком на него посветил, чтобы убедиться, что это он. Мэлмэн дёргался в наручниках, как стреноженный строптивый жеребец, но не промолвил и звука.
Филлипс, которого он толкал перед собой, ухитрился сбежать и бежал теперь, не разбирая дороги, пока не упёрся в стенку носом. Всё, тупик, попался! Он почувствовал, как его захлёстывает липкая тягучая паника, как холодеют у него руки и ноги, как сосёт где-то там, под ложечкой… И тут же на его многострадальную спину лёг круг света, порождаемый лучом карманного фонаря. Чья-то рука схватила его за шиворот и развернула.
– Ну что оскверняем? – осведомился страшнейший из голосов. – А как же проклятие гробниц?
Эти слова сказал Генрих Артерран. Это он схватил Филлипса за шиворот и тащил теперь туда, где стоял его подземный вездеход. Филлипс просто плёлся, спотыкаясь, ему даже не надо было грозить оружием, чтобы заставить двигаться. Генриха Артеррана он боялся как огня, и на то были веские причины.
– Где Мэлмэн? – осведомился у Филлипса Генрих Артерран, и его голос не выражал ни единой эмоции.
– Донецкие менты-ы-ы-ы! – проныл Филлипс, думая лишь о том, что его бесполезной жизни пришёл страшный конец.
– Да? – Генрих Артерран не удивился, а просто переспросил.
– Да! – булькнул Филлипс и тут же был загружен в неудобный, грузовой отсек вездехода и там закрыт.
Гопников говорил, что переловил всех ментов, и они сидят у него под «очень надёжным замком». Видимо этот болтливый хвастун как всегда соврал. Оставив Филлипса молить о помощи в звуконепроницаемом грузовом отсеке, Генрих Артерран отправился на поиски тех ментов, которые не попались Гопникову и разгуливают тут, на свободе.