G.O.G.R.

Евтушенко Анна

«Святой», кажется, не обрадовался «страннику». Он резко обернулся, вскинул ружьё и злобно процедил сквозь редкие зубы:

– Стоять!

– А? – изумился Коля. – Я за-заблудился, – начал лепетать он заплетающимся языком. – Спасите меня… Я голодный…

– Руки! – выплюнул «спаситель», который на самом деле являлся браконьером, да ещё и с двумя судимостями. Заметив Колю, браконьер испугался, что тот доложит егерям про лося и решил избавиться от ненужного свидетеля.

– Я за-заблудился… – проблеял Николай, с ужасом наблюдая за мушкой двустволки, что гуляла по его незащищённому сердцу.

– Давай! – рыкнул браконьер и кивнул дулом ружья, мол, быстрее поднимай руки.

Коля хоть и был голоден, хоть и испугался,

но желание жить было сильнее. Он мигом оценил ситуацию и сообразил, как ему поступить.

– Ага, – согласился Коля и начал медленно поднимать руки, зорко следя за неожиданным врагом.

Тот, видимо, расслабился, решил, что победа за ним и держал ружьё не очень-то и крепко. А Коля внезапно прыгнул вперёд, схватился обеими руками за дуло ружья, одновременно дав браконьеру подсечку. Браконьер оказался силён, словно медведь, и ловок, как хорёк. Он устоял на ногах и с рыком рвал ружьё на себя, стараясь вырвать его из слабеющих Колиных рук. В пылу схватки «чёрный охотник» нажал на курок и стрельнул за молоком, спугнув птиц с ближайших веток. Силы Коли были на исходе, сытый браконьер весил больше, чем он, и давил его своим весом.

А где-то в стороне ревел мотор: это на выстрел мчался джип егерей. Он вдруг вылетел из-за кустов и затормозил в нескольких метрах от того места, где здоровенный детина браконьер уже прижал Колю к колкой траве.

– Стоять! Стоять! – послышались резкие голоса, и из открытой машины выскочило три человека в форме егерей.

Браконьер перепугался, булькнул и метнулся назад, оставив в руках у Коли своё ружьё. «Лесной преступник» нырнул в кусты, а Коля – споткнулся о тушу лося и бухнулся на колени.

Один егерь небыстро отошёл от джипа, бросил хмурый взгляд на убитого лося, потом – на Колю и чужое ружьё, что было у него в руках.

– Давай, молодчик, ружьишко на землю и поднялся! – приказал он, очевидно подумав, что лось лежит на совести Коли.

Коля был в бегах, он был затравлен, словно зверь. Единственное, чего он желал – это оторваться от погони. Не помня себя, гонимый инстинктом, он повернулся, наугад выпалил из ружья и стремглав ринулся наутёк. Выстрел Коли был неуклюж: он ни в кого не попал, а только пробил джипу колесо.

– За ним! Догнать его! – эти слова слышал Николай за своей многострадальной спиной и убегал всё дальше и дальше, не разбирая дороги, не зная, куда бежит.

Ещё шаг, ещё, ещё – Николай ступил на пук травы, и вдруг – земля ушла у него из-под ног, и он покатился куда-то вниз, сминая своим телом жёсткую растительность, которая обычно, растёт у воды. ПЛЮХ! – он свалился в холодную воду, ушёл на самое дно. Вода хлынула в нос, в рот, в уши… Всё, он утонул. Нет, Коля борется за жизнь. Сделав усилие, он вытолкнул себя на поверхность, выплюнул воду, схватил ртом порцию воздуха.

Он упал в какую-то речку. Речка была бурная, с шумом с грохотом, с брызгами несла она свою воду, разбивая её о торчащие со дна острые камни. Коля чудом избежал смертельного удара, он старался держать голову над водой, которая качала его, подбрасывала и уносила за собой в неизвестность…

Коля очнулся, лёжа животом на тёплом, твёрдом и мокром камне. Он лежал у воды – ленивой, спокойной воды, а перед его носом бурлил водопад. Одна Колина нога свесилась с камня и покачивалась на мягких волнах. Рот забился песком, Николай сел и начал плеваться. Отплевавшись, он огляделся, вспомнил, что произошло с ним накануне, и ужаснулся, подумав, что упал с этого ненизенького, клокочущего водопада. Солнце клонилось к закату и уже зацепило нижним краем верхушки сизых елей. Из травы выглядывали жёлтые и розовые мелкие цветочки, над головой порхали береговушки. И снова – ни единой человеческой души и жмущий, сводящий мозг и кишки голод. Скоро наступит ночь – а это самое ужасное – ночь в лесу. Могут прийти хищные звери, а ружьё браконьера Коля потерял. Развести костёр он тоже не может: у него нет ни зажигалки, ни спичек,

ни даже обычного стекла от разбитой бутылки, которым можно было бы поймать остатки солнца. Пора бы уже сесть, запрятать голову в коленки и подчиниться всепожирающей депрессии. Но Николай Светленко не из тех, кто пропадает ни за грош. Он огляделся, выбрал наугад направление и пошёл.

Солнце уже наполовину скрылось за вековыми деревьями, воздух наполнялся ночной прохладой, птичий гомон смолкал, дневные цветы закрывали лепестки. С востока тянул лёгкий ветерок, а мокрого и голодного Колю прохватывало до костей, словно бы арктическим зусманом. Возможно, он простудился во всех своих «плаваньях» и теперь заболеет сначала – насморком, а потом – пневмонией…

Шагая, Николай снова углубился в зелёную массу деревьев. Нужно найти себе дерево – повыше и поудобнее, чтобы забраться на него и переждать эту страшную ночь. Николай присматривался к ближайшим деревьям: так, это не подойдёт, на него не залезешь, это – тонкое, это – сухое… Забраковывая дерево за деревом, Коля не заметил, как солнышко изящно опустилось за горизонт, погрузив всё вокруг в ночную тьму. Лес сразу же сделался страшным, диким, враждебным. Где-то вдали послышался голодный волчий вой. Будь Коля волком – он бы завыл точно так же. Но он не волк, а человек – потенциальная добыча для волка. Поэтому он съёжился и прижался спиною к влажному стволу трухлявого, безлистого дерева. Он выглянул из-за него украдкой, чтобы посмотреть, нету ли вокруг диких хищных зверей. Нет, зверей не было – только большой филин мягко сорвался с ветки и полетел над землёй, выискивая мышь, или зайца. А вот во-он там, вдалеке – нет, Коле это не показалось, это правда! Там, вдалеке забрезжил неяркий, приглушённый листвою свет, вроде как светится окошко в жилище человека!

– Ауууууууууууууу! – взвыл волк – близко, казалось перед самым носом.

– У-ух! У-ух! – ответил ему филин, как бы, вторя: «Хочу есть!».

Ладно, пускай едят, кого хотят, но только не Колю. Коля нашёл спасение, и теперь он, спотыкаясь, падая и поднимаясь, бежит туда, к свету.

Впереди показался забор, сделанный из добротных досок, за которым высилась одноэтажная рубленая изба. Николай подошёл к запертой металлической калитке и постучал в неё. Постучал громко, надеясь, что там, за окном, где горит сейчас дрожащий неэлектрический свет, его услышат, пожалеют и впустят. Разбуженные стуком и присутствием чужака, вскочили на толстые лапы две огромные собаки и залились басистым грозным лаем. Колин стук услышали: вскоре изба распахнула дверь, и на высоком крыльце показалась фигура человека с ружьём в руке.

– Кто там? – осведомился настороженный голос немолодого человека.

– Помогите мне! – начал проситься Коля, прижавшись к калитке, потому что усталые ноги отказывались его держать. – Я заблудился… не ел… не спал… тут волк…

Хозяина избы, видимо, взбудоражила эта вдохновенная мольба о помощи. Он покачал головой, занёс ружьё в сени, а потом – выбежал во двор и побежал отворять калитку.

– Цыц, Мухтар! Молчи Полкан! – крикнул он на ходу собакам, и те, заскулив, улеглись около своих будок.

Хозяин избы снял с калитки замок и впустил Колю во двор. Коля был благодарен всем высшим силам за то, что те сжалились и послали ему этот домик и этого человека, который, взвалив на своё плечо его руку, повёл измученного странника за собой в тепло.

Коля попал в дом лесника. Сейчас он сидел за дубовым столом, в чистой и сухой одежде. Перед ним в расписном блюде стояли пироги, от которых исходил изумительный запах съедобного, молоко в кувшине, мёд, орехи… Коля бы сейчас набросился на всё это и слопал одним махом, но у лесника, которого звали Афанасий Аггеевич, были некие правила приёма пищи. Он сидел напротив Коли и читал длиннющую молитву, крестился, потом – встал и начал кланяться, заставив и Колю проделать то же самое. Коля весь изошёл слюнями, пока закончились все эти странные ритуалы.