Г.Р.О.М.
Шрифт:
С другой стороны — Наум точит нож против моего брата, я это понял, едва его послушал и посмотрел, что это за человек. И если я смогу добавить бугра в комбинацию, то избавлюсь от этой опасной помехи. И сделаю ещё один шажок, чтобы вытащить Ярика оттуда.
Беляш что-то мычал про себя, пучил глаза, я даже при таком освещении видел, как он смертельно побледнел. Боится, думает, что сейчас заберут его чекисты, и увезут в подвал. У нас же ходит городская легенда, что под зданием управления ФСБ — огромное подземное кладбище ещё со времён НКВД.
А Ярик проснулся.
— Братан, а всё-таки
— Чёт тяжеловатый он для шмеля-то, — я усмехнулся. — Такой хрен взлетит, а упадёт как бомба. Вам надо было его бомбой и назвать. А помнишь, как ты с кикбоксёром дрался из-за девчонки? Он тебя выше был на голову, пинался, а ты ему всё сопатку разбил?
— Ха, в натуре, я уж забыл. А ты тогда разбираться с ним ходил, — Ярик положил руку мне на плечо. — Во, братан, надо было тебе к нам идти с самого начала. Вдвоём мы бы весь город под себя подмяли.
— Уж лучше ты ко мне. Скоро будет куда приглашать.
— Лан, позырим, чё там будет, — он снова закрыл глаза, но встрепенулся, услышав шаги.
Кто-то приближался. Усатый мужик в форме зазвенел ключами, остановившись у решётки. Замок с лязгом открылся.
— Коршуновы! — рявкнул дежурный. — Беляков! На выход, все трое!
Беляш вздрогнул, думая, что всё, его час пробил. Ну а меня упрашивать не надо, у меня уже все косточки затекли там сидеть, хотелось пройтись.
Я поднялся, протянул руку Ярику, помогая ему встать, и мы все вышли в коридор, сразу вдыхая полной грудью, потому что здесь воздух был посвежее.
Повели нас наверх, наверняка в кабинет, где сидят парни из РУБОП. Значит, продолжаем, подготовка почти завершена, ну а скоро начнётся основная работа.
Глава 13
У оперов сегодня выдалась бессонная ночь, у них было много работы. Кого-то из задержанных уводили из обезьянника, кого-то приводили назад, кого-то вообще отпускали, а кого-то допрашивали по кабинетам.
Некоторых оперов я знал, хотя они меня, конечно, ещё нет. Были и незнакомые сотрудники, кого я в первой жизни так и не успел застать. Ну и начальство здесь ходило, наводило суету. Значит, весь этот балаган нужен для того, чтобы впечатлить главк, а то и министерство в Москве.
Работа кипела, короче. Но находящиеся здесь начальник криминальной милиции и даже руководитель самого РОВД никак не могли повлиять на приписанный к ним отдел РУБОП. Тогда это была достаточно независимая структура, которая подчинялась только главку, а не местным начальникам.
С одной стороны, это давало плюсы в их главной функции — борьбе с организованной преступностью, у которой часто бывали свои знакомства в местных органах правопорядка и власти. С другой — эта независимость иногда выходила боком, потому что РУОПы и РУБОПы часто превышали полномочия, работали жёстко, а порой и сами занимались тем, с чем боролись. Потом эту структуру реформируют, но сейчас они почти на пике своего влияния…
Нас с братом разделили, Беляша затолкали на допрос в какой-то закуток, где, как я помнил, была кладовка, брата отправили в кабинет, где в первой моей жизни работал я сам. Ну а меня завели в кабинет, где ютился отдел РУБОП.
Кабинет
За их спиной стоял крашенный в белый сейф, на нём приютился вечный кактус в горшке, в котором наверняка больше окурков, чем земли.
На стене висел календарь с грудастой блондинкой, одетой только в мишуру и шапку-ушанку, чуть ниже наклеены пара вкладышей от жвачки с кадрами из фильма «Мортал Комбат», советский плакат про болтуна, ещё один плакат, на нём был Терминатор с обрезом, и цветная фотка из Полароида, с датой, выцарапанной фломастером — 31.12.1997. Многих на снимке знаю — это опера из РУБОП, собрались на Новый год со всего регионального управления, те, кто смог выбраться.
— А тебе на месте не сидится, — заметил Некрасов, играя коробком спичек. — Опять что-то мутишь, а, Коршунов-старший?
— Слыхали про Гром? — спросил я. — Новую фирму?
— Да чё-то было, — проговорил Глеб, приподняв глаза к потолку.
— Короче, — я сел за стол перед ними без приглашения. — Если не слышали, ещё услышите, вопрос не об этом. Вопрос в том, из-за кого умер сын полковника Иванова из ФСБ. Вы все об этом знаете.
— И что, есть какие-то подвижки? — Некрасов наклонился ко мне.
— Ну, это как посмотреть. Вообще, у вас всё на руках, осталось только в кучу это собрать.
Я повернулся и глянул в сторону шкафа напротив них. Там бумаги, папки, а за той дверцей должны быть их припасы, чтобы чай попить — сыр плавленный, хлеб, пачка чая, печенье какое-нибудь. Скромно. Но меня интересовало не это, а второй сейф с погнутой дверкой. В нём могло быть кое-что, что может пригодиться днём.
— Полковник Иванов вчера получил порошок, — продолжал я, — предположительно из той же партии, что и была у барыги, которого повстречал пацан, — я посмотрел на них. — И он уже отправил его на экспертизу. Даже результаты должны быть, он ждать не любит.
— Слушай, Глеб, давай-ка посадим его в изолятор, — предложил Некрасов, сверля меня недовольным взглядом. — Он много знает, да мало говорит.
— Иваныч, ну… — начал было Глеб.
— Сяду в изолятор — все причастные свалят, пока до вас дойдёт, — твёрдо заявил я. — И хорош меня стращать уже, Николай Иваныч, бесполезно. Работать давай, надо душить гадов, а не пальцы гнуть и на меня наезжать.
Несмотря на наш недавний разговор по душам, с ним всё ещё нельзя расслабляться. Потеряю уважение — всё, пишите письма, как постоянно присказывает Глеб.
— Вот ты посмотри на него, — Некрасов повернулся к Сибирякову, потом опять уставился на меня. — Так вот, Коршунов, ты чё думаешь, раз мы все твои пожелания исполнили, то работать с тобой не собираемся? Смотри.
Он начал загибать пальцы.
— Мы и упаковали тебя в обезьянник с брательником и Беляшиком, и сюда привели под белы рученьки, чтобы обсудить всю обстановочку. Всё для вас, всё в лучшем виде, — он засмеялся и глянул на молодого опера, продолжая шутить: — А они ещё, может, чего-нибудь желают? Кофею, может быть, заварить или какаву принести?