Габриэль
Шрифт:
— Значит, ты её отследил, — невозмутимо констатировала она.
Я прищурился, заметив её тон.
— Да, — коротко ответил я, не опуская взгляда.
— Что ж, несмотря на этот рыцарский поступок, я всё ещё не простила тебя за те гадости, которые ты наговорил о моей лучшей подруге, — холодно добавила Клара.
— Не думаю, что я просил прощения у тебя или у неё. И не буду, — сказал я резко, не опуская глаз.
В этот момент мы оба обернулись, услышав слабый стон Беатрис.
Я запрыгнул внутрь, поднял Карлу и передал
— Уберите отсюда фургон! Разберите его и сожгите, — приказал я оставшимся мужчинам. Они сразу принялись за работу.
Клара подошла ко мне, её лицо было полным недоумения и гнева.
— Единственное, что я не понимаю, — начала она, — так это почему ты предложил помочь Бьянки? Ты же их не знаешь и тебе явно не нравится моя подруга. Так почему?
— Я не обязан перед тобой оправдываться, — ответил я с холодом в голосе.
— Чёрт возьми, что с тобой такое?! Позволь мне сказать тебе одну вещь: если ты сделаешь что-то, что причинит им боль, особенно Беатрис, то лучше бы твоя мать тебя не рожала.
Я сжал челюсти, не сдерживая ярости: «Не смей, черт возьми, говорить о моей матери!»
— Всё понятно, — сказала она, прищелкнув языком. — У тебя проблемы с матерью.
Я остановился и повернулся к ней лицом:
— Ты ни хрена не знаешь. Вместо того чтобы разыгрывать из себя психотерапевта, подумай о том факте, что я только что спас тебя и твоих в хламину пьяных подруг от того, чтобы оказаться на плакатах с объявлениями «Без вести пропавшие» в комнате отдыха местных продуктовых магазинов.
Тело Беатрис резко напряглось в моих объятиях. Она задергалась в конвульсиях, а затем её вырвало прямо на меня.
«Merda!»
Клара хихикнула:
— Даже в бессознательном состоянии она дала понять, что думает о тебе. Вот она, моя лучшая подруга.
Я бормотал ругательства, когда мы подошли к машине. Мой водитель и Микки, мой технарь, посмотрели на меня, покрытого рвотой.
— Хочешь, положим её на пол? — спросил Микки. Очевидно, он не хотел прикасаться к ней и испачкать свой костюм.
— Нет, я не хочу, чтобы это дерьмо разлетелось по всему салону автомобиля, — ответил я, забравшись внутрь и продолжая обнимать её. — Отвези нас обратно в отель, Рафаэль.
Я посмотрел на Беатрис, когда почувствовал, что она начала дрожать. Она пробормотала что-то неразборчивое. Клара с тревогой посмотрела на неё:
— Почему она так сильно дрожит?
— Действие препарата закончилось, — ответил я.
Беатрис начала давиться, и я приготовился к очередному приступу рвоты. Но из её рта вытекло лишь немного слюны. Я достал носовой платок и вытер ей рот. Её пальцы сжали лацканы моего пиджака, когда она уткнулась в меня лицом. Видимо, к ней возвращалась работоспособность мышц. Как только мы приедем в отель, я попрошу персонал помочь Беатрис вымыться до приезда
— Синьор Габриэль, девушку помыли, и сейчас она отдыхает в спальне, — сообщила мне одна из горничных.
Я кивнул и отмахнулся от неё, когда, наконец, появилась Пиа, мой семейный доктор. Сначала она осмотрела Беатрис и оценила её состояние.
— Её жизненные показатели в порядке, но не спускайте с неё глаз. Кроме того, убедитесь, что она спит на боку. Если её вырвет во сне, она может захлебнуться. Если заметите повышение температуры или неконтролируемую рвоту, пожалуйста, немедленно отвезите её в больницу.
— Я останусь с ней, — сообщила нам Клара.
— Дай-ка сначала осмотрим твои раны, cara, — сказала Пиа, подходя к Кларе, которая также сменила платье на футболку и спортивные штаны, любезно предоставленные персоналом.
— Хм… Один из твоих зрачков расширен, а другой — нет. Это может быть пустяком, но при травмах головы лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Нужно провести компьютерную томографию, чтобы убедиться в отсутствии внутреннего кровотечения, и оставить тебя на ночь для наблюдения.
Клара покачала головой:
— Нет. Я хочу остаться с Беа.
— Я присмотрю за ней. Поезжай с доктором.
Клара фыркнула, но я сердито посмотрел на неё. Она закатила глаза:
— Хорошо, но если что-то случится, тебе лучше позвонить мне.
— Я ничего тебе не должен.
— Ты такой мудак.
Я пожал плечами, провожая их к выходу из номера.
Я выключил почти весь свет, оставив включенной только лампу в углу комнаты, и сел за письменный стол, чтобы ознакомиться с последней информацией от моих сотрудников.
Беа начала стонать и плакать. Я подошёл к кровати, перевернул её на бок и подложил ей под спину несколько подушек, чтобы удержать её тело на месте. Она продолжала издавать тихие звуки, пока я сидел рядом с ней. Между её бровями появилась едва заметная морщинка, как будто ей было больно, и я начал нежно поглаживать её по лицу. Мышцы на её лице смягчились и расслабились под моими пальцами, а затем я провёл рукой по её длинным вьющимся волосам.
Через некоторое время я нахмурился и убрал руку. Я встал и собрался уходить, но снова услышал её стон.
Я вздохнул, лег позади неё, сдвинул подушки, придвинулся поближе, чтобы она продолжала лежать на боку. Она затихла, а я лежал и думал о том, что сегодняшний вечер снова пошёл насмарку… И всё же, неожиданно для себя, я по-прежнему играл роль героя.
Мне не было знакомо и не особо понравилось то чувство, которое охватило меня, когда я был бесполезен на другом конце провода, в то время как этот ублюдок разговаривал с ней, зная, что она совершенно пьяна. Мне также не понравилось видеть её неподвижной в этом старом фургоне, похожем на фургон для похищения. Если бы мы добрались туда на несколько минут позже, всему этому плану пришел бы конец.