Гадюшник
Шрифт:
Все трое погрузились в чтение. Сара листала газеты «Коррьере делла сера», «Стампа» и «Таймс», Джек — «Дейли мейл» и «Гардиан», Джейкоб — «Индепендент» и «Дейли телеграф». Никто не говорил ни слова, все выискивали в газетах одно и то же. Но тщетно.
Ни заголовка, ни абзаца, ни даже краткого сообщения о том, что Карл Хайнц Кесслер, Мэттью Эрнотт и Карла Витале арестованы. А уж о Катанье и говорить нечего — если бы у него дома появилась полиция, для итальянских газет это стало бы первополосной сенсацией. И все равно они упорно переворачивали страницу за страницей.
Через полчаса на полу
— У них в запасе были целые сутки. Даже больше. Почему же ничего не сделано? — В поисках ответа Сара переводила взгляд с Джейкоба на Джека, но оба молчали, озабоченно глядя на нее. Наконец Джейкоб заговорил:
— Может, их все же взяли. Не знаю точно, когда номер подписывают в печать, но, вполне вероятно, сообщение просто не успело попасть в дневные выпуски.
— А что, не исключено. — Сара уцепилась за его слова как утопающий за соломинку. — Если они арестованы вчера вечером, то сообщения в газетах появятся только завтра. Надо бы включить телевизор, может, там что-то есть.
Но и экран не принес ничего утешительного. Сара выключила телевизор и принялась мерить шагами комнату.
— Господи, я этого не выдержу. Что происходит? Почему они никак до них не доберутся? — Голос ее звучал устало и грустно. Мужчины быстро переглянулись.
— Наверное, не так все это просто. Тут ведь не только полиция — многие задействованы. И у всех свои дела. Так что, возможно, для задержки есть какие-то веские основания, — заметил Джек.
— «Веские основания», — язвительно передразнила его Сара. — Двое убиты. Какие еще основания нужны?
— А может, их хотят немного поводить, мало ли куда могут привести следы, — предположил Джейкоб. — Тем более что многое еще неизвестно. Так что в такой тактике есть смысл.
— Ну да, только за вычетом того, что убийца Масами и Данте — кто бы он ни был — все еще на свободе и следующая на очереди — я. — Сара погрузилась в молчание. Внезапно в глазах ее вспыхнул какой-то огонек. — Вот что мне пришло в голову…
Мужчины разом выпрямились и спросили в один голос:
— Что?
— Пленок у Баррингтона все еще нет. Я имею в виду тех, из которых становится ясно, что Третий — Кесслер, а Четвертый — Катанья. Что записи существуют, я сказала ему по телефону, но это еще не доказательство. Пленки ведь у тебя, верно, Джейкоб? Я вроде видела, как ты сунул их в чемодан.
Джейкоб кивнул.
— Тогда их надо переписать и послать Баррингтону срочной почтой. А там посмотрим. Если за этим последуют аресты, я ему верю, если нет — нет.
Джек и Джейкоб смущенно заерзали. В том, что предлагала Сара, явно был смысл, но соглашаться с ней почему-то не хотелось. Похоже, она устраивает Баррингтону нечто вроде испытания, а точнее — ставит ловушку и почти надеется, что он в нее попадется. Похоже, у Сары есть какой-то тайный план и она хочет, чтобы они его одобрили.
— Ну а что дальше? — спросил Джейкоб.
Сара молча улыбнулась.
Бандероль от Сары Йенсен легла на стол президента банка на следующий день. Анджело с самого утра отправился в Лондон, зашел на почту, оплатил посылку наличными, так, чтобы потом не нашли отправителя, и распорядился, чтобы с доставкой
На обертке было написано от руки синими чернилами: «Лично и конфиденциально. Только в собственные руки». Баррингтон нетерпеливо надорвал конверт. Из него выпал листок кремового цвета.
«Дорогой господин президент.
Эта запись подтвердит сказанное Вам по телефону. Полагаю, ничто Вам не мешает переслать эту пленку соответствующим (не знаю, каким именно) лицам и задержать этих людей. Думаю, не нужно объяснять, что, пока они на свободе, у меня есть все основания беспокоиться за свою жизнь. Хотелось бы надеяться, что вы будете действовать без промедления. Пока же я предпочитаю оставаться там, где я есть, — здесь по крайней мере я нахожусь хоть в какой-то безопасности.
Искренне Ваша
Сара Йенсен».
Баррингтон нажал на кнопку звонка.
— Не соединяйте меня пока ни с кем. — Он дрожащими пальцами вытащил из ящика диктофон и вставил кассету.
Через полчаса запись кончилась, и Баррингтон погрузился в глубокое раздумье. Благодарение Господу, Сара Йенсен жива, но ее появление, пусть даже и в такой форме, создает, мягко говоря, некоторые неудобства. Он-то надеялся постепенно выбраться из этой гнусной истории, но то, что сейчас стало ему известно, сильно меняло дело. Катанья — сам по себе, но Карл Хайнц Кесслер, будучи управляющим одного из крупнейших банков в Сити, его, Баррингтона, номенклатура. Еще он надеялся, хотя и не особенно верил, что Бартропу удастся избежать огласки в прессе, что не будет никакого суда и все уладится тихо, за кулисами. Но теперь, когда совершены убийства, это практически невозможно. Словом, если он, Баррингтон, хочет сохранить свою репутацию и не потерять место, ему придется действовать весьма осмотрительно. Прошло минут пятнадцать. Баррингтон снял трубку и позвонил Бартропу.
— Приходите, да поскорее, — сказал он. — Сара Йенсен вынырнула на поверхность.
Бартроп прочитал письмо, прослушал запись и, нахмурившись, откинулся на спинку стула.
— Ну и?.. — нетерпеливо спросил Баррингтон.
— С одной стороны, неплохо, — тяжело вздохнул Бартроп. — Она жива и дала нам в руки вполне надежное оружие против Кесслера и Катаньи. Найти счета, на которые ссылаются Кесслер и Эрнотт, будет нетрудно, и тогда Катанье никуда не деться. Но против Фиери прямых улик по-прежнему нет, и это ставит нас в довольно щекотливое положение.
— Вы что же, хотите сказать, что надо вернуть Сару на место?
— Нет, пока нет. Конечно, мы ее отыщем. Но она вроде предлагает нам сделку: арестуйте всю эту публику, и тогда я вернусь. Несомненно, ей кое-что известно и о Фиери, и обо всей мафиозной цепочке, так что послушать ее было бы неплохо. Но если мы накроем всех прямо сейчас, то, получив сведения, которые могут оказаться совершенно несущественными, рискуем перекрыть исключительно ценный источник информации. И стало быть, упустим прекрасный шанс загнать в угол Фиери. Вот в чем проблема. — Бартроп отвернулся и посмотрел в окно.