Гаджо с Меловых холмов
Шрифт:
Со стороны, должно быть, все выглядело донельзя безобидно. Чучело охотно спрыгнуло с пуфика, пробежалось до листа, улеглось точно по центру нарисованной арки и замерло. В абсолютной тишине я молча накладывала повязку. Кровь не долго останавливалась, и бинта пришлось намотать побольше - чтобы, случись что, ни в коем случае не испачкать капари.
– Так чего мне следует бояться?
– уточнил Констант.
Он смотрел на меня прямо сквозь бестелесного одержимого, с хищным интересом кружащего у
Одержимый с надеждой обернулся. Меня передернуло.
– Он не для тебя, - я покачала головой.
– Найди Чирикло, и я тебя накормлю.
Констант, собравшийся было повторить свой вопрос, замолчал и слепо завертел головой. Одержимый покрутился рядом, глядя на него, как худеющая дама - на пирожное со сливочным кремом, печально загудел, взмыл под потолок - и нырнул в тории.
Я стиснула зубы, стараясь не смотреть его глазами, не чуять его носом и не чувствовать его телом. Та еще задачка, на самом деле.
Одержимый захлебывался восторгом. Его било крупной дрожью, будто в пике удовольствия, но это я дрожала и покрывалась гусиной кожей. Он чуял тысячи запахов, сладких, невероятных, волшебных - но я почти не могла дышать. Ему открывались сотни видов, десятки невозможно прекрасных картин, - а я зажмуривалась от ужаса. К нему прилетали сородичи, терлись бесплотными боками, делились новостями, завидовали - потому что он вернется - а меня передергивало от омерзения.
Слишком чуждо. Слишком дико. Слишком хищно и кроваво.
Мой страх и его эйфория сливались воедино, и я не могла себе представить, какое выражение застыло у меня на лице.
Не знаю, сколько это длилось. Чувство времени отказывало, пасовало и перед счастьем одержимого, и перед моим ужасом. Для него все закончилось быстро, слишком быстро, а для меня - тянулось мучительно, невыносимо долго.
Наконец одержимый появился над аркой - обновленный, знающий и восторженный - провыл победный клич и нырнул. Не в лисицу, в меня.
Я даже пискнуть не успела.
Тело поднялось с кушетки, остановилось на мгновение, чтобы выдернуть из прически впивающиеся в голову кандзаси, развязать слишком тугой верхний пояс и размотать нижний, - с наслаждением потянулось и направилось к клетке.
– Я знаю, где он, - похвастался одержимый моим голосом, замерев перед железной дверцей.
– Пойдем?
Я беззвучно взвыла, пытаясь вытолкнуть его из своей головы. Безнадежно. Одержимый был сильнее - и при желании, в общем-то, мог вытолкнуть меня.
Констант с откровенным интересом заглянул в распахнувшийся без поясов капари, но потом все-таки сообразил посмотреть и мне за спину тоже.
Чучело лежало на листе бумаги в центре комнаты, недвижимое и холодное.
–
– Вот тебя я ломом гонять не стану!
– И не надо, - покладисто согласился одержимый и протянул руку к замку, но так и не прикоснулся.
– Пойдем со мной.
“Черт подери, я обещала тебя накормить, но не им же!” - заорала бы я, будь у меня легкие и голосовые связки. Но их не было.
Констант неуверенно пошевелил пальцами, уронив пару серебристых искорок из-под ногтей, но ударить магией не решился.
– Если я выйду, ты передашь контроль над телом Хикари?
– Передам, - слишком легко согласился одержимый.
– Сразу?
– догадался поинтересоваться секретарь.
“Не вздумай, идиот!”
– Нет, - осклабился одержимый и все-таки дернул замок.
На руке в одно мгновение вздулся и лопнул волдырь. Должно быть, пахло соответственно, потому что Констант позеленел и покрепче вцепился в лом.
Я ничего не почувствовала.
– Ну вот, - делано расстроился одержимый.
– Она вернется, и ей будет больно. Выходи сам. Или я все-таки открою.
Ключ - равно как и единственный на весь Самадж лом - был у Константа, но тот почему-то ни на мгновение не усомнился.
– Хорошо, я выйду, - под мою беззвучную ругань согласился он и отложил лом в сторону.
– Но разве нас двоих хватит, чтобы вытащить Чирикло?
Одержимый громко фыркнул.
– Даже одной Хикари хватит.
Констант замер.
– Только не вздумай идти за ним один!
– Пойдем со мной, - снова предложил одержимый и улыбнулся - мягко, нежно и зазывно.
Секретарь тяжело вздохнул и загремел замком. Я перебрала в уме запас ругательств, связанных с умственной неполноценностью, и с прискорбием пришла к выводу, что с такой степенью мне сталкиваться еще не доводилось.
Тело тем временем, не отрывая взгляда от Константа, разматывало свеженькую повязку. Нижний слой бинтов успел подсохнуть, и одержимый безжалостно его оторвал. Кровь выступила снова, но я по-прежнему ничего не чувствовала.
У Константа дрожали руки, и замок с грохотом упал на пол. Дверца клетки приоткрылась сама собой.
Одержимый радостно зашипел, сунул окровавленную руку внутрь и проворно сграбастал секретаря за запястье, отпечатывая на его коже тории. И тут же, без промедления, вынырнул из меня, щеря нематериальные зубы.
Я вдруг оказалась в клубке непередаваемых ощущений: облегчение в голове, восхитительно свободное дыхание, прохладный ветерок, мельтешение цветных пятен перед глазами, безумная боль в обеих руках - в каждой своя - и внезапно подгибающиеся ноги.
Падая, я еще успела увидеть, как одержимый целеустремленно летит к Константу.