Гагарин: дорога на Марс
Шрифт:
— Я не за сталинские репрессии, а за точное и строгое соблюдение закона. По вашим словам выходит, что трое перечисленных граждан нарушили закон, совершили тяжкие государственные преступления против СССР. Они арестованы? Когда предстанут перед судом? Этот вопрос адресую и Генеральному прокурору.
Семичастный смешался, что и понятно: столь резкие телодвижения невозможны без одобрения Политбюро, а здесь речь идёт об изменении государственной политики — вместо некоторого либерализма и закрытия глаз на мелкие националистические вольности вводится суровая ответственность. Он открыл было рот для ответа, но его опередил Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Армении Карен Демирчян:
— Товарищи! Давайте воздержимся от поспешных решений и разберёмся. Мнение
Шкабардня попытался урезонить Демирчяна, но в это время ещё громче расшумелся Гейдар Алиев, сам уроженец Нахичевани, он умудрился перекричать армянина:
— Уважаемый Карен Серобович! Знайте, гораздо более обосновано мнение уважаемых азербайджанских учёных: никакой такой Армении вообще существовать не должно, а есть только Западный Азербайджан, временно занятый потомками диких племён, пришедших из турецкой Анатолии в Закавказье и принявших христианство.
Тут Гагарин не выдержал. Изо всех сил треснул ладонью по столешнице.
— Хватит! Замолчали оба!
Многие в Политбюро вышли из низов, когда-то были очень простыми людьми, могли и матом загнуть, но в этих стенах после изгнания Хрущёва прижилось деликатное обращение. Поэтому грубый окрик возымел шокирующее действие, Юрий Алексеевич без стеснения продолжил в той же казарменной манере, намеренно вызывая оторопь. Тем более он единственный знал перспективы эскапад в духе «Великой Армении».
— Насрать, кто, где, зачем и когда жил. Крым — бывшая греческая колония, отдадим его грекам и НАТО? Тогда Калининград — немцам, Ленинград — шведам, Закарпатье — венграм. Да и Москва, где мы заседаем, когда-то была под монголо-татарами. Товарищ генсек, вы получили ярлык на княжение в Улан-Баторе? Нет? Так по армянской логике вы — самозванец! Как и я в прошлом, когда сидел на вашем месте. Товарищ Алиев, товарищ Демирчян, никакого Западного Азербайджана, включающего Эриванскую губернию, и никакой Великой Армении никогда не будет. Не умеете жить в дружбе, так учитесь жить хотя бы в мире.
Остолбенение от столь резкого спича продолжалось. Если Алиев и Демирчян запросто могли перебивать друг друга, авторитет Гагарина был куда выше, молчали и слушали.
— Давайте заканчивать. Армяне вправе жить в Азербайджане, да они вообще где хочешь живут. Азербайджанцы — в Армении. Если армянам неймётся, передадим в состав Азербайджана Зангезур. В наказание. Мало? Так по Конституции у нас есть свободный выход из СССР! Карен Серобович, представьте на миг: вокруг вас — граница СССР, самый жёсткий визовый и таможенный режим из возможных. Ах, простите, кусок границы с другим государством тоже есть — с вашей любимой Турцией. Устроим референдум, согласятся ли ваши соотечественники на такой вариант, к которому вы их ведёте, Карен Серобович?
— Зачем вы так, Юрий-джан…
— А вы подумайте, Карен-джан, каждый квадратный сантиметр советской земли — это не собственность проживающих там армян или азербайджанцев, да хоть татар с якутами. Это — собственность и достояние всего советского народа, он отстоял своё право в Великую Отечественную, когда армяне и азербайджанцы вместе с другими народами СССР защищали общую Родину.
— Что вы предлагаете, Юрий Алексеевич? — спросил Генеральный.
— Действовать по букве закона и Устава КПСС. Комитету Госбезопасности и Генеральной прокуратуре обеспечить привлечение к уголовной ответственности всех зачинщиков и вдохновителей антигосударственных выступлений, мера пресечения — только арест. Ввести в проблемные районы контингент внутренних войск и отряды милиции. Рекомендовать Центральному Комитету компартии Армении освободить товарища Демирчяна от должности Первого секретаря в связи с полным непониманием задач национальной политики КПСС. Назначить ответственных товарищей, проводящих политико-воспитательную работу
Даже силовики удивились крутости предлагаемых мер.
— Не слишком ли, Юрий Алексеевич? — промолвил Семичастный.
— Может, слишком мало. Мы уже не успеваем, не отреагировали вовремя. Сила Советского Союза — в единстве. Даже самая малая трещинка способна развалить конструкцию, казалось бы, монолитную. И не надо упрекать меня в сталинизме, Владимир Ефимович, вспоминая пятьдесят восьмую статью. Тогда называли «врагами народа» едва ли не каждого заметного, сеяли страх, подавляли саму мысль о возможном сопротивлении. Мы в ином положении, нам страх не нужен. А вот неотвратимость воздаяния за преступление против СССР — очень даже.
— Необходимо подготовить специальное постановление ЦК по национальной политике, — распорядился Шкабардня и объявил следующий, далеко не столь важный вопрос.
Демирчян, формально ещё не выведенный из состава Политбюро, это прерогатива ЦК, сидел напротив Гагарина и зло зыркал. Юрий Алексеевич чувствовал нутром, что тот скорее присоединится к троице Балаян-Капутикян-Аганбегян, чем пойдёт на попятный. Что же, каждый сам себе выбирает судьбу. А вот место отбывания наказания определяет орган Министерства внутренних дел, ведающий исполнением приговора.
Следующее совещание прошло в Президиуме Академии Наук, где новоизбранный секретарь ЦК занимался непосредственным делом — космическим. В этой области, причём на самом магистральном направлении — пилотируемых полётах к Луне и Марсу, возникла проблема, ничуть не меньшая, чем проделки армянских националистов в политике.
— Товарищи! Я уже информировал Анатолия Петровича кратко, теперь расскажу подробнее. Предыдущий экипаж станции «Салют-13», стоящей на геостационарной орбите, зафиксировал получение повышенных доз облучения. При ротации мы послали меньший экипаж, всего двух, и космонавты отрапортовали: в бытовом отсеке и в экранированной части биологического фонит уже практически так же, как в остальных отсеках. Сегодня космонавты покинули станцию. Предварительно вырезали два фрагмента обшивки бытового отсека, заварив отверстия заплатами. Там нет достаточных инструментов, чтоб провести всестороннее обследование, но предварительный итог есть, и он удручающий: менее чем за два года под воздействием бомбардировки тяжёлыми частицами из глубокого космоса произошло накопление изменений в композитной защите. Она сама источник фона. А, значит, концепция пилотируемого полёта на Марс длительностью два года, приуроченная к великому противостоянию с ближайшей планетой в сентябре восемьдесят восьмого, никуда не годится. Космонавты, пусть не в тяжёлой форме, гарантированно получат лучевую болезнь. Ни мы, ни NASA на такое не решимся.
— То есть полёт восемьдесят восьмого отменяется? — спросил Анатолий Петрович Александров, президент Академии Наук.
— Времени в обрез, но шанс успеть всё же не потерян. За два-три года невозможно создать и обкатать новый космический корабль или ракету-носитель. Мы ограничены только имеющейся техникой. Чисто на пальцах концепция выглядит так: на опорную орбиту по многопусковой схеме вытаскиваем американские твердотопливные ускорители. Что-то они сами, что-то, возможно, на наших «Энергия-5». Собираем на платформе «Салют-12» ракету, чей двигатель способен развить тягу более тысячи тонн в вакууме. Фактически — ту же «энергию», но с космическим стартом. Запускаем пилотируемый корабль «Аэлита» по траектории энергетически затратного, но самого краткого пути на Марс, чтоб вход спускаемой ступени в атмосферу планеты произошёл до даты противостояния. Космонавты находятся на Марсе всего несколько дней, видимо, до десяти дней. Как раз Земля догоняет Марс, точнее — линию Солнце-Земля-Марс. Марсианский орбитальный корабль МОК-3 поднимает пару космонавтов к основному кораблю «Аэлиты», и тот летит к Земле. МОК-3 и автоматические станции для исследования Марса будут готовы к старту к январю восемьдесят восьмого года. Они отправятся по гомановской траектории — медленно и экономично.