Гагарин: дорога на Марс
Шрифт:
— В последний месяц на станцию в порядке ротации прибыли три экипажа по четыре человека, — напомнил Феоктистов. — Под командованием Ференца Пушкаша, Александра Масютина, Ксении Гагариной. Краткосрочно находился Андрей Гагарин, сейчас Иван Лавейкин, оба не в счёт. Неприятности начались с появления девочек. Но, Алексей Архипович, если мы подозреваем злоумышленника на борту, он вполне мог прилететь с Пушкашем или Масютиным, а шкодить начать позже.
Леонов разродился эмоциональной непечатной тирадой. Всё так же — шёпотом. Успокоившись, подвёл черту:
— Вот скажите мне: какого чёрта мне перед пенсией играть
— Скорее Эркюля Пуаро из романа «Убийство в Восточном экспрессе». Замкнутый объём, персонажей ограниченное количество, — возразила Ксения.
— Тогда так. Стопроцентно доверенные у меня вы двое, товарищи ватсоны. Пушкаш тоже, с ним летал на «Салют-6», свой в доску, хоть венгр. Но… Нет, его не будем ставить в известность. Ксюша, я пересмотрю твой график. Придумаем тебе новую обязанность — контроль за самочувствием космонавтов на рабочих местах, включая военные отсеки. Чтоб перемещалась и слушала разговоры.
— То есть я — не Ватсон, а Штирлиц в юбке, — она была, естественно, в спортивных брюках, лёгкой форменной курточке Госкосмоса и белых носках. — Помесь Штирлица с радисткой Кэт? К сожалению, не смешно. Тот же метан действует на нервную систему угнетающе. Даже в малых дозах. Зачем, Алексей Архипович? Ведь наш предполагаемый злоумышленник дышит тем же воздухом?
— Вычислим и спросим. Всё! За работу. Оба — брысь. Я буду с Береговым секретничать.
— Даже нам, коммунистам, не доверяет, — буркнула Гагарина, уплывая из центрального поста.
Феоктистов одобрил шутку. Он единственный из первых наборов в отряд космонавтов не вступил в КПСС, и его никто не тянул, чтоб показывать иностранцам: у нас нерушимый союз партийцев и беспартийных, любой вправе готовиться в ЦПК. А Ксения всё ещё член ВЛКСМ, партбилет ей и девочкам светит лишь по возвращении на Землю.
— Ксюша! Думаешь, вправду что-то разузнаешь? Или будешь марлю на мётлы мотать?
Она притормозила полёт, уцепившись за поручень.
— Что за метлы, дядя Костя?
— Неужели не слышала? Хрестоматийная история. Правда, ты ещё маленькая была. Это случилось зимой где-то в шестьдесят втором, ещё при Хрущёве. Он задумал посетить Звёздный Городок, тот иначе назывался… А комендант вспомнил: по плану должны были высадить деревья на аллее вдоль жилых домов, но не высадили. Приказал собрать все мётлы, даже у соседей одолжить, взять марлю из медчасти.
— Зачем?
— Не перебивай старших! Хрущёву шлея под хвост попала, Королёва распекал, что медленно многоместный корабль строим, Каманина по асфальту размазал за нежелание женщин в космос отправлять. Идёт к машине и тычет пальцем в мётлы, торчащие из сугробов щетиной вверх: что за херня? Тут комендант выскакивает: разрешите доложить, товарищ Первый секретарь, это саженцы, от мороза марлей укутаны — по последнему слову передовой советской науки. Хрущ чуть смягчился и попенял Каманину с Королёвым: берите пример, у этого ответственного товарища всё идёт по плану. С тех пор укоренилось «марлю на метлу мотать» как синоним показухи. Первое поколение космонавтов знало, молодёжь уже забыла.
— Зато я другое помню. Для жизнеобеспечения, когда все отходы шли за борт, на сутки мужчине требовалось десять килограмм воды, пищи, воздуха, гигиены. Теперь, когда складываем в грузовик только мусор и контейнер с фекалиями, расход снизился до четырёх килограмм.
Само собой, «дядей Костей», как вечерами в домике у Гагариных на Земле, он мог быть только наедине. В присутствии любого, кроме Леонова, по имени-отчеству или «товарищ инженер-космонавт».
Что интересно, этот заслуженный и уважаемый человек, Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда, получал денежное довольствие меньше, чем у неё, лейтенанта ВВС, поскольку не имел надбавки за звание. И на пенсию не мог уйти раньше шестидесяти, такова несправедливость. Правда, пенсия у него будет персональная, на несколько десятков рублей выше, чем у «простого» профессора, докторскую диссертацию Феоктистов защитил давно. Имелась единственная привилегия у него как у штатского — носить неуставную причёску, отпуская волосы более, чем положено офицерам. Благородные седины и длинный нос придавали ему очень нетипичный для советского космоса вид. Свою уникальную память относительно технического устройства станции объяснял… рассеянностью, потому что на Земле боялся потерять секретный блокнот, никогда его с собой не носил и привык держать в уме колоссальное количество цифр, чертежей, формул, схем, диаграмм.
Оставшись на какое-то время одна, а вблизи виднелась только Слюнькова, чем-то плотно занятая, Ксения призадумалась.
Начнём с худшего. В ЦУПе поднимется переполох. Тогда на станции можно оставлять только Лавейкина, стопудово непричастного к прежним неисправностям и поддерживающего «Салют-12» в рабочем и обитаемом состоянии, шестнадцать остальных опускать на Землю, обвешивать датчиками полиграфа и расспрашивать с КГБшным пристрастием, раскладывая по полочкам все предшествующие дни. Реально, но накладно, потому что повлечёт необходимость минимум трёх пусков «сапсана» для восстановления функционала. К тому же на стартовой площадке стоит всего один готовый корабль. Пока прямой угрозы гибели нет, на эвакуацию не решатся.
Эх, поговорить бы с отцом… Но он тоже — не комиссар Мегре.
Второй вариант — прислать сменный экипаж с Мегре в составе, а старожилов, команду Леонова, им как раз приближается конец обычного трёхмесячного пребывания, спустить вниз. Ну, или задержать на три-пять дней — для допросов и очных ставок на борту станции. Тоже отпадает: нет в отряде подготовленного сыщика. А делать из космонавта сыскаря, как и обучать дознавателя навыкам выживания в космосе, займёт многие месяцы, невозможно никак. Станция точно нужна в качестве перевалочной, если понадобится менять заражённый радиацией бытовой отсек у «Салют-13». Да и сколько разговоров о сборке марсианского комплекса «Аэлита»! Не говоря о других задачах.
Значит, нужно что-то предпринять самой. Но как? Если бы ей предложили у кого-то вырезать аппендицит прямо в космосе, не взялась бы: слишком специфические знания и навыки нужны, хоть сама врач с каким-никаким опытом. Сыскное дело — не менее сложная штука, а она — полный профан. Грустно…
Но, по крайней мере, у Ксении имелась агентура, уже внедрённая и укоренившаяся. Мужчины станции если и не пытались склонить её девушек к соитию в невесомости, то флиртовали от души. Значит — надо пользоваться.