Гагарин: дорога на Марс
Шрифт:
Американка попыталась плечом стереть слезу с кровью и сукровицей, текущую из правого глаза.
— Понимаю. Но до остановки вращения восемь дней!
— Да. Всего лишь восемь. Мы подлетаем. С остановом вращения и выходом в космос мне придётся поторопиться. Думаю, снова придётся вырубить тебя инъекцией, иначе не одеть скафандр.
— Я — сама!
— Не верю. И не имею права рисковать. А стравить давление и выйти в космос мне необходимо, чтоб закрыть люк второго отсека. И, как ты правильно заметила, столкнуть падаль с крыши.
— Точно — не развяжешь?
—
Через семь суток после этого разговора Гагарина привела угрозу в исполнение. Дозу препарата ввела минимальную, гарантирующую от силы несколько часов забытья темнокожей астронавтки. Когда вращение замедлилось, и её тело стало весить килограмм десять, запихнула свою несостоявшуюся убийцу в скафандр и снова связала. Проверила герметичность обеих скафандров, после чего включила откачку воздуха.
Билл не обнаружился ни около люка, ни где-то ещё. Вероятно, при включении двигателя коррекции либо замедления вращения соскользнул и отправился в бесконечное путешествие.
Чувствовала ли себя Ксения убийцей, ощущала терзания совести? Странно, но нет. Когда Пушкаш на её глазах отсоединил шланги и прыгнул к Земле, принимая мучительную смерть, изжарившись заживо, была потрясена, сейчас куда в меньшей степени. Сделала свою работу, спасла корабль, себя и Урсулу. Исполнила долг. А что он столь неприятен — не кондитером же работает.
Когда обе половинки сомкнулись, восстановила давление и во второй части корабля. Подняла стекло в шлеме пленницы и растормошила её.
— Жива? Могу отселить тебя на место Уоррена, переход открыт.
— Не оставляй меня одну!
— Кстати, у тебя на правом глазу опухоль чуть меньше. Ты — живучая, сволочь. Не дёргайся!
Ксения заложила ей под веко свежую глазную мазь.
— Спасибо…
— Чувствуешь, невесомость полная? Через сутки последняя коррекция перед отделением спускаемого. До того я свяжусь с ЦУПом, пусть решают, что делать с тобой.
— Например?
— Хочешь — лети к поверхности. Одна. Будешь первым землянином на Марсе, правда — мёртвым. А я делаю облёт и задаю курс к Земле. Счастливо оставаться.
— Ксения! Не шути так, я же знаю — ты несерьёзно.
— Да. Но после совершённого вами во мне не осталось ни капли доброты. Ни к тебе, ни к вашим траханым Соединённым Штатам. Когда весь мир узнает правду… Думаю, даже ближайшие союзники США ухудшат отношения. Никто не поверит, что ваша выходка обошлась без прямого приказа от администрации Белого дома.
— Ты что! — она попыталась привстать, но завязки на руках не позволили. — Билл — сам!
— Это он тебе сказал? И ты поверила? Дурочка наивная.
Как только параболическая антенна точно поймала Землю, Ксения отправила короткое сообщение, а потом в эфир понеслась запись последних часов жизни Билла — с его признанием в убийстве Харитонова, якобы по неосторожности, и с угрозами убить Ксению
— Считаю, что у экспедиции «Аэлита» есть два варианта продолжения. Я переправляю мисс Джонс в возвращаемый корабль, перехожу в него сама, отстыкую «карусель» и спускаемый марсианский аппарат, после облёта Марса стартую к Земле. Второй вариант более рискованный. Оставив мисс Джонс в бесчувственном состоянии на орбите, одна опускаюсь на Марс, собираю образцы грунта, взлетаю на МОК и перехожу на «Аэлиту», — вздохнула и вколотила: — Жду приказа до прохождения контрольных точек или буду вынуждена принять решения сама.
Пока с Земли шли только короткие импульсы вроде «пип-пип» с первого спутника в пятьдесят седьмом, позволяющие точно ориентировать направленную антенну. На получение ответа требуется не менее часа — на прохождение сигнала в обе стороны, летящего с черепашьей световой скоростью, и совещание в ЦУПе, вызванное выходом на связь «Аэлиты» на сутки ранее намеченного, а также шокирующей новостью об американских повстанцах.
Не теряя времени, Ксения дала команду установить связь с двумя советскими беспилотными кораблями. Один должен был прибыть полмесяца назад и запустить сбор образцов роботами. Второй нёс ракету МОК для подъёма с Марса.
И хоть на их борту не было ни единого живого существа, ответы пришли, словно рукой помахал добрый знакомый: всё в порядке! Автоматические станции уже собирали пробы грунта, ракета, призванная вернуть землян на орбиту, приближалась к плотным (по марсианским меркам) слоям атмосферы для торможения и выхода на посадочную траекторию.
Решимость осуществить вариант с посадкой окрепла.
Через три часа пришло сообщение с Земли. Сначала, вот уж что сложно было ожидать, прозвучал проникновенный спич президента США Уолтера Мондейла, увещевавшего соотечественницу не делать глупостей и во всём слушаться русскую партнёршу, а потом возвращаться домой, обещал понимание и гуманное отношение при разбирательстве инцидента. Затем минут десять рыдала в микрофон миссис Мондейл, она нашла какие-то слова, упавшие точно в американскую душу, Ксения не услышала ничего особенного, но Урсула так залилась слезами, что казалось, будто её снова кто-то ударил в глаза вытянутыми пальцами.
Третьим говорил отец, наплевав на все кодовые слова и позывные, как это только что сделала американская чета, только был крайне немногословен.
— Дочка! От тебя одной зависит, чем закончится эта экспедиция. Ты спасла корабль и оставшийся экипаж. Я уверен, ты и далее примешь правильное решение, поддержу любое. Люблю тебя и очень жду на Земле. Не рискуй понапрасну.
«Не рискуй понапрасну» не означает — не рискуй вообще. Намёк понятен. По программе экспедиции Ксения остаётся на корабле, кружащем вокруг Марса по эллиптической орбите и вручную контролирует операции по стыковке со стороны «Аэлиты», хоть активным в сближении является МОК с двумя человеками на борту — космонавтом и астронавтом.