Гагарин
Шрифт:
— «Лучше я», — передразнила Ксения. — Ничем не лучше, перестань воображать себя пупом земли. Папа настоятельно рекомендует отправить тебя одного на «Салют-11», заменить оборудование ретрансляторов, ты зарекомендовал себя как умелец ремонтировать сложную технику на коленках — одними только молотком и какой-то матерью. И подготовить станцию к приёму туристов. Фактически заминка только за медосвидетельствованием, а оно заканчивается.
— Бли-ин… Из космического первопроходца превратиться в извозчика… Хуже даже, скорее — в бармена для иностранных богатеев.
— Расстроился? Зря. Насколько я понимаю, единственный человек в экспедиции —
— Как водится — в день прибытия. Конечно, столько плюшек, сколько папа собрал, больше никому не видать.
— Ну, хоть квартиру выделили? Деньжат подбросили?
— Да и да. Служебную однушку в Звёздном, при увольнении из отряда — вэк нах. Премия пять тысяч. Денежное довольствие за три месяца вместе с командировочными. Обещают ещё медальку, но Президиум пока не подписал. Не густо. Родина больше не считает космонавтов героями. Просто работа.
— Не ной. В крайнем случае мама предлагает разменять нашу сталинку на две. Под мостом ночевать не останешься.
На лице Андрея нарисовалась догадка.
— Так это мама подбила отца перевести меня на безопасные внутренние рейсы?
— Не без её влияния. Зато у тебя в послужном списке будут два полёта, второй — командирский. Последний вопрос — история с собакой. Наши психолог говорит: в твоей маниакальной привязанности к Жульке есть что-то нездоровое.
— Я ему всё объяснил, — отмахнулся Андрей. — Если хочешь, повторю тебе. Это обычная беспородная псина, просто за три месяца, пока я был обязан по распорядку обеспечивать её нагрузкой для контрольного теста в сравнении с неподвижной Снежинкой, естественно — привязался к ней, потом испытал стресс, что выпестованную своими руками скотинку везу на убой. Через несколько дней — новая неожиданность, что её соблаговолили не разбирать на органы и оставляют мне. Вернусь в Звёздный, жизнь войдёт в обычную колею. Утром и вечером выведу на выгул, покормлю, поиграю чуток, всё. Она же — просто собака.
— Будешь улетать на орбиту — отдай маме. Она без ума от неё. Ей как раз такая маленькая нужна. Тебе больше немецкая овчарка к лицу.
— Я представляю. Очередное великосветское сборище цековских и министерских жён, напыщенные, с облитыми лаком начёсами, аж плющит, кто-то говорит — у меня доберман и он чемпион породы, вторая — у меня сенбернар, третья вообще ягуара держит в вольере загородного дома. Тут мама скромно выносит Жульку со словами «зато моя летала в космос», и все дамы зеленеют от зависти, а дома в добермана и сенбернара швыряют сапогом как в шавку.
Они посмеялись оба, на Аллу Маратовну такое очень похоже.
— Ладно, бармен. Учись жонглировать бокалами в невесомости. Пока.
Коль разговор зашёл о квартире, решать родителям, а не ей, Ксения не намеревалась присваивать всю её себе. Но это было… нечто вроде родовой усадьбы, больше, чем Серебряный Бор, дом умерших бабушки и дедушки в Гжатске, где теперь жил брат папы, и дом бабушки и дедушки в Оренбурге. Пусть это немного эгоистично, но отдавать, пусть даже путём размена, квартиру на Садовом не хотелось. Здесь бы вполне уживалась с братом, вздумай он переехать сюда из Звездного, его комната — всегда за ним. Но если он приведёт жену, никакой гарантии, что две женщины поладят на общей коммунальной кухне, особенно если новоприбывшая вздумает качать права.
На следующий день встречалась с Мирославом и впервые нарушила обет: ни слова с ним о работе. Повод был уважительный,
Они ужинали в ресторане гостиницы «Молодёжная», достаточно демократическом по ценам. В места пафосные вроде Центрального дома литератора, куда дочь члена ЦК запросто имела вход, Ксения своего кавалера не водила, ибо дорого, а должность директора ГПТУ предполагала достаточно скромную зарплату, да ещё вычет четверти её на алименты. Закрытые рестораны для элитарной касты, где обед как в «Метрополе» стоил для избранных два рубля, ликвидированы при Шелепине, окончательную зачистку привилегий провели при Гагарине, установив: единственным бонусом высокого положения является зарплата, естественно, она куда выше у ответственных чиновников, чем у рабочего или рядового инженера. Всё что можешь купить — покупай. Или не обессудь.
Даже в «Молодёжном» Ксения заказывала салат и сок, отговариваясь заботой о фигуре, подчёркнуто стройной в тугих джинсах и облегающем чёрном гольфе. К октябрю в Москве похолодало, лёгкие платьишки отправились в шкаф на зимнюю спячку.
Мужчина брал горячее, он при массе более центнера был бы смешон, жуя одни листики-помидорки.
— Ты же никогда не говорила о космосе! — изумился он. — Всегда перескакивала на любую другую тему.
— Потому что у тебя нет допуска к информации с грифом «совершенно секретно», в отличие от меня, военнослужащей. Для тебя достаточно: «самочувствие космонавтов хорошее, все системы работают исправно». Точка.
— Что же изменилось?
Мирослав смотрел внимательно, иронично… и нежно.
А ведь они даже не целовались! Необычайное целомудрие для раскованных и не старых людей, вот уже сколько раз встречавшихся в довольно свободных нравами восьмидесятых годах.
— Меня зачислили в отряд космонавтов! Я перевожусь из госпиталя ВВС в Центр подготовки космонавтов в Звёздном городке.
— Обалдеть… И мы не сможем видеться?
Ксения изобразила обиду.
— Вот ты о чём сразу подумал? Вместо того, чтоб обрадоваться. Лётчик-космонавт — самая престижная профессия на Земле. Правда, довольно вредная, если летать долго, более ста дней.
Он начал оправдываться, мол, рад безмерно, просто всё это так неожиданно.
— Рад, но неожиданно? Так говорят мужчины, узнав о внеплановой беременности своей подруги.
— Ну, мы же ни разу не…
— Правда? Наверно и в самом деле — нет. Я бы запомнила. Собственно, откуда? Ты же ни разу не предлагал.
Мирослав едва не подавился соком, которым запивал котлетку. Во избежание конфуза отложил и стакан, и вилку.
— Между нами такая разница в возрасте. Я не смел…
— Зря. К твоей квартире ближе. Поехали. Надеюсь, у тебя убрано?
Смятение на бородатой физиономии викинга было крайне забавным. Он прервал трапезу, кинул смятую купюру на стол.
— Поехали!
Оба были на машинах. Огромный Мирослав, забравшись в свой «Иж-412», смотрелся потешно, словно на детском автомобильчике, колени торчали по обе стороны руля.
В квартире действительно блестело чистотой, но особо рассматривать интерьер хозяин не позволил, сразу потянув на диван, стянул с Ксении гольф, расстегнул ей джинсы… Правда, резко сбросил темп и взялся за дело основательно, умело. В интимных местах мужчина был не столь велик, как можно было опасаться, внимательно вслушивался в отклик партнёрши.