Гагарин
Шрифт:
Дом, где жили Гусаковы, был помпезный, высокий, полукольцом охватывающий площадь. У подъезда Андрей снял фуражку и легонько мазнул губами по её щеке. Оправдался:
— Свидание же…
— Какой культурный молодой человек! Подруга говорила, у неё после встреч с милиционером вечно был синяк на лбу от козырька фуражки, когда лез целоваться, не снимая.
Только когда стук сапожек исчез за дверью, Андрей вспомнил, что это не быль, а анекдот. На просьбу снять фуражку милиционер ответил: скажешь мне ещё свисток изо рта доставать?
В любом случае, девочка за словом в карман не лезет, где-то сама придумывает, где-то к месту адаптирует услышанную шутку. Развита и, наверно, небесталанна. Пробьётся не только благодаря папиной протекции, хоть в СССР восьмидесятых без такой поддержки никак.
В
Глава 11
11.
ЦК КПСС — весьма специфическая организация с точки зрения распределения ответственности и полномочий, думал Гагарин-старший, сам приложивший немало усилий по её реформированию, но не изменивший сути. За конкретные направления производственной и социальной политики отвечают соответствующие министерства, но над каждым или группой министерств водружён соответствующий отдел Центрального Комитета. Партчиновники не имеют официальной власти и, если подходить чисто формально, не вправе приказать, скажем, министру среднего машиностроения, изменить номенклатуру изготавливаемых ядерных боеголовок. Это делается иначе. Соответствующий министерский чиновник вызывается в ЦК, где слышит веским тоном: «есть мнение…», после чего следует распоряжение, абсолютно неоспоримое и обязательное к выполнению. А если произошла ошибка? Ответит министерство, партия всего лишь «поделилась мнением».
Примерно с таким настроением он приехал на Старую площадь, где его водитель не без труда нашёл место для белой «волги» как белой вороны среди таких же чёрных «тридцать первых». Предстоял доклад от имени Госкомитета по науке и технике об окончательной концепции технического решения для пилотируемого полёта на Марс.
На совещании ожидаются соответствующие отраслевые министры, начальник Главного управления космических сил министерства обороны генерал-полковник Александр Александрович Максимов, непременно кто-то из МИДа. Правильнее было бы проводить подобное собрание в Совмине как межведомственное, но Евгений Николаевич Гусаков настоял, чтоб оно состоялось именно здесь, подчёркивая партийное влияние на руководство проектом.
Ладно, я теперь не задаю правила, а им подчиняюсь, приказал себе Гагарин и быстрым шагом вошёл в двери, украшенные серпасто-молоткастыми символами.
Председательствовал Игорь Фёдорович Дмитриев, заведующий отделом, когда-то известный конструктор-оружейник и очень уважаемый в военных кругах человек. Но в январе отпраздновал семидесятипятилетний юбилей и уже явно готовился к уходу на пенсию, тон задавал его первый заместитель Гусаков, типичный профессиональный партиец-многостаночник, переведённый в Москву из ЦК Компартии Украины. Но — ничего, проект эпохальный, на контроле в Политбюро. Если с Гусаковым вдруг возникнет недопонимание, управа найдётся.
— Юрий Алексеевич, вам слово, — сказал Дмитриев.
— Благодарю. Товарищи! Проект «Аэлита» пилотируемого полёта на Марс соединяет усилия нескольких ОКБ и Научно-исследовательский институтов. Их действия координирует группа специалистов Министерства обороны, я возглавляю её, одновременно являясь председателем Госкомитета по науке и техники, в состав группы входят эксперты из различных областей, включая представителей Министерства авиационной и космической промышленности и командования ВВС. Мы сводим воедино, обеспечиваем совместимость отдельных разработок. Я сейчас раздам несколько эскизов, после ознакомления прошу вернуть, пока эта информация не для широкой публики. Сейчас всё расскажу, но если по ходу дела начнут возникать вопросы — спрашивайте, перебивайте.
Гагарин открыл папку и пустил по столу листочки, отпечатанные на множительном аппарате. Не исключено, какой-то из них войдёт в историю — так впервые была начертана дорога человеку на Марс… Или все будут уничтожены по акту.
— При современных технических возможностях экспедицию не организовать как однопусковую, даже если будут трудиться твердотопливные ускорители NASA от программы спейс-шаттл. Всё равно предстоит сборка космических поездов на орбите, с опорой на станцию «Салют-12», а к красной планете полетят сразу три комплекса. Первой стартует ракета с ядерным реактором и ионным двигателем
— Она многоразовая? — перебил товарищ из Госплана.
— Пока — нет, вернётся на Землю только ионный буксир. Мы рассчитываем найти на Марсе источник воды для разложения на кислород и водород либо метана. Соответственно, там будет развёрнута установка для добычи топлива. Ракета сможет летать на орбиту и обратно на местной заправке. Жилой объём в её головной части пока минимален, пенал рассчитан на двух человек в скафандрах и контейнер с образцами марсианской породы. Естественно, два года в таких условиях никто не выдержит. Экипажу на основном корабле мы сможем обеспечить относительные комфорт и безопасность. Откройте третий эскиз, будьте любезны.
— Какая-то фантастика, — заметил Гусаков, разглядывая рисунок.
Чисто инстинктивно он был Гагарину неприятен, хоть не сделал ничего плохого. Пока. Сам имидж партчиновника с брюшком и барскими замашками отталкивал. Чванство сквозило в каждом движении, но может, наверно, это скорее предвзятое отношение.
— Нет, самый реалистичный вариант, Евгений Николаевич. В полёте к Марсу центральная часть корабля диаметром восемь с половиной метров разделяется на два полуцилиндра, они отводятся на тросах на расстояние тридцать метров от центральной оси корабля, разворачиваются плоскостью наружу. Им придаётся вращение со скоростью около шести оборотов в минуту, соответственно, стоящий на плоской части сегмента человек будет испытывать такую же тяжесть, как на Земле. Если пренебречь, он не вынесет два с лишним года пребывания в невесомости. Избыточное кровяное снабжение мозга ухудшает нервную деятельность, космонавт начнёт тупить. Существенно и безвозвратно ухудшится зрение. Слабнут и атрофируются мышцы. Мы пришли к выводу, что год на станции типа «салют» — максимальный предел, стараемся менять экипажи чаще. Потому на «Аэлите МП», межпланетной, так назван корабль, тяготение будет поддерживаться за счёт центрифуги.
После этого Гусаков задал довольно разумный вопрос:
— А почему не создать силу тяжести за счёт ускорения, равного ускорению свободного падения на Земле?
— Резонный вопрос, — кивнул Гагарин. — Надеюсь, в будущем проблема будет решаться именно так. Если сделаем двигатель, способный поддерживать ускорение в один «же» непрерывно месяцы и годы, мы не то что планеты Солнечной системы облетим, но достигнем в разумное время системы Альфа Центавра. Загвоздка в том, что для ускорения в таком темпе объекта массой, скажем, в тридцать тонн потребуется и тяга примерно в тридцать тонно-сил, столько без труда развивают химические ракеты, но их двигатели способны проработать лишь несколько минут. А до Марса им лететь придётся около двух суток. Ионные двигатели эффективнее раз в десять, но тяга у них мизерная. Поэтому сорок пять — пятьдесят суток, это нижний предел времени в пути.
— А межзвёздное излучение? Радиация?
Вопрос прозвучал от человека из идеологического отдела, и это хорошо, что человек оттуда заботится о здоровье космонавтов, а не только идеологической накачке.
— Стенки полуцилиндров покрыты слоем свинца и обеднённого урана. Наши космонавты получат не больше облучения, чем на «Салют-11» и «Салют-12». Но вот на Марсе они не защищены, поэтому пребывание на поверхности планеты рассчитывается в пределах от тридцати до сорока пяти дней, остальное время они проведут на орбите, управляя автоматическими станциями. Больше всего мы опасаемся солнечной вспышки и рассчитываем, что в случае опасности двое, спустившиеся вниз, успеют занять места в ракете МОК и улететь под надёжную броню «Аэлиты МП».