Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
Шахта, прикрытая куполом кессона, находилась прямо посередине посёлка, вернее сказать, это посёлок располагался вокруг шахты – она тут была первична.
«Интеры» прилетели во вторник, после обеда – громадные шестивинтовые вертолёты высадили гарнизон, солдаты выкатили гружёные платформы и начали обустраиваться на новом месте.
Первым делом соорудили лагерь селекстанции – строго по линеечке расставили жилые модули, вписали их в квадрат из столбов, вплавленных в лёд, а те обмотали нанострунами в несколько микрон толщиной – тоньше паутинки.
Вот в это миленькое местечко и согнали всех жителей Пенсаколы, чтобы те не мешали исполнять миротворческую миссию.
«Интеры» с удобствами разместились в чужих домах, а, чтобы им не досаждали «вооружённые бандформирования антарктов», посёлок окружили двойным защитным периметром из пластконструкций, каждый сектор которого охранялся боевым кибером типа «Голем». Не пройти, не проехать…
В белой защитной накидке Браун не излучал тепла и был неразличим на снегу – стоило ему замереть, и он превращался в сугроб. В снеговика.
Тугарин, ползущий с ним рядом, коснулся плеча Тимофея и передал стереотелескоп. Выглядел Илья страшненьким – лицо под обтягивающим капюшоном скрывалось за белой маской со щелью визира. Впрочем, наружность самого Сихали не была более выигрышной.
Наведя стереотелескоп на Пенсаколу, Тимофей внимательно оглядел жавшиеся друг к другу разноцветные домики, купол кессона, решётчатую чашу антенны и двойную неровную полосу периметра. В инфракрасном диапазоне тускло светились крошечные пятнышки, распределённые по линии укреплений, – это грелись микрореакторы десятиглазых и шестируких «Големов».
Поодаль весело желтели и краснели жилые модули селекстанции, а на переднем плане белел пузатый геликоптер «Анатра», уныло свесив лопасти шести громадных винтов. На его борту были жирно намалёваны четыре буквы – «IFOR». [128]
Сихали отдал стереотелескоп ТугаринуЗмею и махнул рукой: отползаем!
Вездеходы фридомфайтерам удалось спрятать в «холодных складах» – неотапливаемых ангарах из гофрированной пластмассы. Свой штаб Сихали Браун собрал в одной из «Харьковчанок» – в пассажирском отделении танкатранспортёра было тесновато, зато тепло.
– Атаковать базу в лоб, – начал Тимофей, – было бы массовым самоубийством, а я ещё планирую пожить.
– Эрго, [129]– сказал Шалыт, – ищем обходные пути.
Сихали взглянул на Купри.
– Димдимыч, вчера ты обмолвился, что работал в Пенсаколе механиком, – проговорил он.
– Временно, – буркнул комиссар.
– Скажи мне вот что… Шахта глубоко уходит в грунт?
– Нуу… – затянул Купри. – Полкилометра будет.
– А от шахты отходят штреки… – сказал Тимофей, развивая
– Ну, – подтвердил Димдимыч и нахмурился.
– А есть там такие, что проходят всю гору насквозь, до ледника?
– Ну есть, конечно. Рудато наружу из горы открывается, под лёд.
– А ты не помнишь, где именно выходят эти штреки?
Купри начал злиться, не понимая, чего от него хочет генрук, а вот Шалыт «допетрил» первым, и даже крякнул от удовольствия.
– Пройти к этому штреку снаружи! – хлопнул он ладонью по откидному столику.
– И выйти из шахты прямо в центре Пенсаколы, – докончил Сихали. – Напасть на «интеров» изнутри!
Командиры групп зашумели, а Купри досадливо поморщился: что ж он сразуто не догадался? Взяв лист пластпапира, комиссар начеркал план шахты и провёл пунктир к горному хребту, замыкавшему долину с севера.
– Рыть можно только отсюда, – сказал он, поставив крестик в ущелье между двух гор, – а это больше километра…
– Пульсаторами пройдём за сутки, – уверенно заявил Кобольд.
– Нуну… – хмыкнул комиссар и засопел. – Гдето на отметке «двести» выходит штрек, уже выработанный, но метров на сто углублённый в лёд – для гляциологов, что ли, углубляли… Вот к нему и надо пробиваться.
– Пробьёмся! – заверил его Кобольд. – Ночью обещают штормовой ветер, так что никто даже не услышит «буровзрывные работы», хехе…
17 декабря, 4 часа 15 минут.
К вечеру поднялась буря, шквалистые порывы трепали флаги, поднятые над Пенсаколой, и раскручивали лопасти «Анатры». А бригада Кобольда, под шумок, пробила штольню до глубины двести метров. Ветер, как задул, так и стих, но суровая природа Антарктиды успелатаки помочь своим предприимчивым обитателям – скрыла грохот пульсаторов за рёвом бурлящих воздушных масс.
До утра проходчики одолели больше девятисот метров колкого льда. Квадратного сечения туннель был чуть выше человеческого роста, ТугаринаЗмея заставляя пригибать голову. Тимофея, впрочем, тоже – размолотый лёд убирали не весь, лишь бы пройти.
Дробное грохотанье пульсаторов волнами гуляло по «подлёдному ходу», холодная снежная пыль висела колыхавшейся белой мутью.
Серой тенью возник Кобольд, облепленный снегом с ног до головы. С усов его и бороды свисали тонкие сосульки, изо рта вырывался пар учащённого дыхания. Узнав генрука ТОЗО, механик проорал, стараясь перекричать грохот проходки:
– Интравизор нужен! Камни стали попадаться. Наверное, с горы скатились тыщи лет назад, да так и вмёрзли в лёд. Чую, близко Титановый Горб!
– Я понял! – крикнул Сихали. – Сейчас мы!
Ухватившись за волокушу, нагруженную отбитым льдом, Тимофей с Ильёй потащили её к выходу. Обратно они приволокли громоздкие блоки интравизора и доставили их в самый конец туннеля.
Грохот стих, диски пульсаторов потрескивали, остывая, снежная пороша осела, неприятно налипая на голые щёки и стекая холодными струйками по лицу.