Гангутское сражение. Морская сила
Шрифт:
— Да-да, я прекрасно помню совет царю его величества нашего короля, но, насколько я знаю, в Дюнкерке вы не сыщите больших, многопушечных кораблей, разве что один-два фрегата, я рекомендую вам лучше всего побывать в Голландии.
«Ну, это-то я и без тебя знаю», — с досадой подумал Салтыков.
— Я завтра же доложу его величеству о вашем приезде, — щебетал Вебе, — надеюсь, что мы сумеем оказать вам содействие…
Долгоруков был рад приезду редкого гостя из России и вечером, за ужином, расспрашивая его о новостях в Петербурге,
— Слушок здесь прошел, будто государь с войском в конфузию попал с турками, на Дунае, хотя все миром кончилось, а цена оному великая. Будто султану вернули все завоеванное в Причерноморье — Азов, Таганий Рог.
Салтыков даже вспотел. «Как так? А флот, „Пре-дистинация“, „Ласточка“?»
— Суда-то воинские, что с ними? — с дрожью в голосе спросил он Долгорукова. Перед глазами встали десятки судов, которые он сам облазил, когда десять лет назад гостил у отца, Азовского воеводы.
— Вроде бы обещание дано султану пожечь все до единого.
Салтыков перевел дух и отпил вина. Долго сидели молча, но Долгоруков вдруг повеселел:
— Одначе, полагаю, все, што ни делается, к лучшему. Ныне у государя руки высвободились. Всей силой на Карла навалимся. Бона и Фредерик осмелел, про сию конфузию ни слова. Вместе с Августом против шведа выступили наконец. Знать, ведают, наше войско им на подмогу выступит.
Доводы посла подняли настроение Федора. «И в самом деле, замирение с турком против неприятеля здесь, на Балтике».
— И твоя польза ныне ко времени, — продолжал князь, — ноша на тебе великая, не знаю, выдюжишь ли? А ты ежели с Фредериком будешь якшаться, имей в виду, он свой интерес имеет. Желал с государя три мильона рехсталеров заполучить за свою подмогу. Ан сорвалось, кукиш получит, наш государь ныне в силе.
Фредерик в самом деле принял вскоре Салтыкова, довольно ласково обходился с ним. Свои впечатления Федор изложил в первом донесении царю: «…а королевское величество датское велел свой указ послать в Гаагу к министру своему, чтобы он во всем моем деле чинил мне всегда крайнее вспоможение».
Распрощавшись с Долгоруковым, он направился в знакомую ему прежде Гаагу, к послу князю Борису Куракину. Следовало определиться с денежными делами. Еще в Копенгагене Федор прикинул, что каждый корабль обойдется дороговато, около ста тысяч рублей…
В кампанию 1712 года царь впервые не поехал в Воронеж. Теперь делать там ему было нечего. Всех рабочих и мастеровых переводили на северные верфи, в Архангельский. Заводы, мастерские, кузни, весь де-ланный лес перевозили туда же. Разбирали суда на стапелях…
Каждое утро Апраксин затемно приходил на Адмиралтейскую верфь и редко успевал опередить царя. На стапеле сверкала свежевыкрашенными бортами «Полтава», и царь, забываясь в работе, готовил корабль к спуску. В этот год летние месяцы Петр проводил у моря и на кораблях. Видимо, хотел заглушить неприятные воспоминания прошлого
Вечером делился планами с Апраксиным, подозвал его к карте:
— Нынче у нас одна дорога к морю, ее будем мостить. Шведа нам не одолеть, покуда наше войско на его землю не ступит. Без флота сие немыслимо… Швед покуда нас мощнее, в эту кампанию соберем силы, корабли спустим со стапелей. Салтыков обещал прислать купленные. Для шхер построим сотни две скампавей. — Петр провел рукой по карте. — Попытаешь осенью оттеснить шведа от Выборга. На будущий год двинем берегом к Аландам, а там до Карла Рукой подать.
Морщинки на лбу царя разгладились:
— Финляндия нынче что титька для Швеции — не токмо мясом, а и лесом питается. Ежели летом выйдем до Або, шведская шея легче гнуться станет.
Апраксин слушал, удивленно покачивал головой: «Ну и Петр Лексеич, будто рукой сняло печаль с души».
— Сие ладно, господин шаутбенахт.
— То не все, генерал-адмирал. Принимай под свою руку Эстляндию, Ингерманландию и Карелию. Командовать будешь всем флотом Балтики и войском…
Едва сошел лед, не дожидаясь готовности эскадры Крюйса, Петр с Апраксиным ушел на «Лизетте» к Выборгу, проверил состояние крепости, вернулся к Котлину. Ошвартовались на шлюпке к новой пристани, вокруг торчали сваи, строили гавань.
— Из губерний в этом году три тыщи человек сюда придут, фортеции и жилье строить, — сказал Петр.
— Кому жилье-то? — спросил Апраксин.
— Для жителей города, — усмехнулся Петр. — Будя, Федор, сюда, окромя работных людей, селить шляхту, людей купеческих да ремесленных. Флоту базы надобны, гавань, верфи.
— Крюйсу время в море отправляться, — докладывал планы Апраксин. — Нынче думаю ему с эскадрой определить крейсирование на меридиане Выборга и далее к Ревелю. Пора обезопасить наши коммуникации.
— Добро, — согласился Петр, — командуй, распоряжайся самостоятельно, но дозоры выставляй беспрерывно. Из Стамбула доносят, опять Карл науськивает на нас султана. Не исключено, диверсию морем учинят. Я в Адмиралтействе, на «Полтаве», буду, — ежели что, дай знать немедля…
Только-только турки подписали мирное соглашение с русскими, в их лагере появился взбешенный шведский король.
Узнав в Бендерах о тяжелом положении армии царя, он вскочил на коня и гнал его почти сутки, но, увы, опоздал.
— Немедля порви договор с царем, — наступал он на Мехмет-пашу, — дай мне войско, я приведу его к тебе с веревкой на шее.
Ироническая улыбка блуждала на лице визиря. Он слушал, прищурив глаза, — уже привык к безудержным выходкам своего невольного гостя, нахлебника без войска…
— Ты уже отведал русской каши и ежели хочешь, то атакуй их своими людьми, а мира мы не нарушим.
С тех пор Карл не прекращал усилий вновь направить турок на Россию. В этом году его поддержала Франция. И не словами, а субсидией в один миллион ливров.