Гарант мира для высшей расы

Герас Татьяна

Ситуация-то рядовая: рабочие подняли бунт из-за скверных условий труда, не сумев договориться с лордом Витом, который давно являлся наместником этой бывшей человеческой земли, что принадлежала Лигерии уже около века. Такие восстания были не редки, пусть раньше такое случалось на землях, что приносили доход Лигерии в качестве военных трофеев, что мы брали под управление на какое-то время, и обычно заканчивались соглашением сторон, после долгих переговоров. Но не в этом случае: тут пролилась кровь, а такого законы Лигерии не прощают никому. Вот только справиться с карательной акцией под силу почти любому командующему не самого большого гарнизона. Все же речь о людях, а они по определению слабы против нас, оборотней.

Если бы не шахты… Там можно отсиживаться годами, при этом застопорив добычу, столь доходную и необходимую для торговли и промышленности страны. А стало быть, задание оказалось из серии «миссия невыполнима». И, похоже, именно поэтому меня туда и отправили.

Ведь вариантов решения, на первый взгляд, представлялось только два: либо отлавливать преступников, ползая по шахтам, где эти кроты чувствуют себя, как дома, то есть долго, муторно и безнадежно, да ещё и с возможными потерями среди своих солдат. Либо устраивать показательный террор, шантажируя жизнями близких. Второе эффективнее, не спорю, вот только те слухи, что распускали, порой даже с моего согласия, на вражеских территориях, о жестокости и «ратных подвигах» Черного Тигра, за которые меня готовы здесь, в родной Лигерии, не только простить, но и вознести на пьедестал за эти «благие дела», были хороши только там, на землях врагов. А вот если бы я сотворил подобное дома? То-то же!

Правильный расчет был у моего недруга, кем бы он ни являлся. Не для кого не секрет, что генерал Рин очень хотел попасть в столицу на представление сына при дворе. Всем кто желал знать, давно известно, что это моё слабое место, а значит, неугомонный и недальновидный папаша непременно будет спешить и пойдет по легкому пути.

Был герой — стал тиран! И ко всем моим милым прозвищам прибавится ещё и какой-нибудь Аринойский душитель.

И всё!

Вот так проходит слава мира, как говорили Первые. Неплохо придумано, не правда ли? В любом случае не в накладе, даже если застряну тут, то что-то можно против сына предпринять… Провалит испытания, тоже отличный повод понизить градус восхищения героем войны, что так упорно цепляется за увечного потомка.

Никакой слабости! Это, наверное, стоило написать, как девиз, на въезде в любой город Лигерии. И на вратах каждого храма Первых.

Вот только неувязочка вышла. Дурная слава, конечно, штука порой необходимая, да не всегда соответствует действительности. Сейчас-то мы не воюем, тем более с собственным населением.

Когда я прибыл на место, то сразу почувствовал, что все не так гладко, как незабвенный лорд Витом представил в докладе, а уж когда копнул поглубже…

Нищета вокруг царила вызывающая, словно попал куда-то в другой мир, а от затравленных лиц изможденных людей веяло злобой и отчаянием. Грязь и убогость, оборванцы, клянчащие корку хлеба, покосившиеся халупы и разбитые дороги. Кричащая картина упадка.

И это на фоне лебезящего лорда, заискивающего и жалующегося на неблагодарность людишек, который принимал меня и моих офицеров в своем поместье, буквально утопающем в роскоши.

Вот где была настоящая крепость-то! Боялся за свою шкуру, мерзавец, сильно боялся.

Спасибо людям полковника Кайна, что имели связи в этой провинции, да и у меня, конечно, кое-какие наработанные контакты водились. Время, разумеется, поджимало, но и того, что удалось достать и документально подтвердить, хватило с лихвой.

Великие Первые! И это про меня ещё ходят нелицеприятные слухи!

Поверьте, я совсем не травоядное и лапы и клыки у меня в крови аж по самый хвост, но только это кровь тех, кто мог дать сдачи и всегда в бою. А здесь… Про уровень коррупции я уж молчу — это такая мелочь по сравнению с другими прегрешениями! Но, устроить в этой части страны, относящейся к свободной и богатой Лигерии, по сути, рабство…

Ариноя — это фактически анклав, долина, имеющая

границу с соседним Дарстагом и ограниченная с одной стороны морем, а с другой непроходимыми лесами, куда даже оборотни предпочитали не соваться. Единственная дорога прекрасно контролируется. Закрыть периметр и оградить людей от связи с остальной страной, и уж тем более столицей, оказалось не так сложно. Все же в нашем обществе люди — не самые жалуемые существа Кантии, и эта богатая долина вошла в состав Лигерии на правах автономии, а точнее, как подконтрольное, да что уж говорить, просто, как оккупированное государство. В общем, на лицо воровство, нарушение всевозможных положений о должном содержании рабочих, безопасности шахт и элементарного обеспечения лекарями и продовольствием — и это далеко не все грехи местного правления. А вот работорговля, особенно детьми и женщинами — это уже то, за что даже лорда из первой десятки высших родов по голове не погладят.

Пока я держал лицо и выслушивал льющуюся на меня патоку лести, мои люди сумели по-тихому нейтрализовать всех наемников лорда-наместника и выйти на связь с зачинщиками вполне обоснованного бунта. Что-что, а работать те, кому я верю, умеют и результат порадовал.

На встречу с их лидером пошел в одиночку. По намеченной договоренности, спустился ночью в старую шахту, в которой выработка давно не велась, и где должна была состояться наша беседа.

И меня не смущали пятеро мордоворотов, вооруженных до зубов, что напряженно маячили у меня за спиной, пока меня долго вели кротовыми норами. Любопытный опыт, однако, словно пробирался по мифическому пути в нижний мир.

А чуть позже, мы сидели за колченогим столом, при свете едва тлеющей лампы. На меня с любопытством и некоторой долей усталости взирал крепенький коренастый мужичок, с изборожденным морщинами лицом — не старый по годам, а рано состарившийся от тяжелой работы. Его узловатые пальцы беззвучно отбивали какой-то ритм на темной и растрескавшейся столешнице, но заговаривать он не спешил. Ничего, подожду. Я, конечно, гордый, да ведь именно мне нужна была эта встреча, но первым молчание нарушил все же мой не слишком гостеприимный хозяин.

— Угрожать пришли, милорд, аль как? — задал он вопрос, несколько растягивая слова. — Или как это нынче модно называется-то? Ах, да —предупреждать?

Он хитро прищурился, а ребята за моей спиной нервно хмыкнули.

Я развел ладони и проговорил спокойно:

— А это от вас зависит, господин хороший! Пока поговорим. Долго и обстоятельно, а там посмотрим.

— Поговорить — это мы завсегда, — улыбнулся кривой ухмылкой этот явно не глупый мужик. — Что ж не поговорить с умным собеседником, коль он не против, — он посмотрел куда-то выше моей головы и я буквально спиной почувствовал, как сзади расслабились отчаянно боящиеся, но храбрящиеся бойцы. Хотя сомневаюсь, что у многих из них был военный опыт, а уж тем более реальная возможность выстоять против оборотня. Даже обычного. — Фатеем меня кличут, Ваша Светлость, представился дядька, — Уж простите, угощать гостя дорогого ничем не буду, как-то с поваром не сложилось.

— Да я уже заметил, что похлебка у вас тут непотребная получилась, — выдал ему в ответ. Фатей лишь качнул головой, подтверждая, что прекрасно меня понял, — Но, попробовать улучшить это варево стоит, как считаешь?

— Дело-то хорошее, — он огладил задумчиво ладонью подбородок, — Лишь бы вкусы совпали, Ваше Сиятельство.

Наверх из шахты я поднялся только под утро, решив самые насущные вопросы. А после выполнил, что пообещал, и уже к вечеру мчал в сторону столицы, желая опередить с новостями того, кто несомненно следил за моими действиями, а стало быть постарается первым представить свое видение картины произошедшего на суд Его Величества, да и всей Лигерии. И вряд ли я там буду выглядеть белым и пушистым.