Гарант мира для высшей расы
Шрифт:
— Доброй зари, отец! Уже пора? — золотистые, похожие на мои глаза, смотрели прямо, но я видел, как на самом деле он нервничает.
— Здравствуй, сын. Волнуешься? — сделал шаг и положил руку на плечо моему худощавому, но изрядно вытянувшемуся за то время, что я был в походе, мальчику. Он лишь передернул плечами и посмотрел на меня твердо.
— Я — потомок Данов, и мне не пристало показывать слабость. Ты сам меня этому учил.
Я кивнул удовлетворенно. Мой мальчик! И за него я порву любого, что бы не думало общество, и о чем бы не шептались в кулуарах Твердыни. Да, демоны меня подери, у Кровавого генерала есть слабость, но, не приведи Первые,
— Отправляемся на церемонию, Дарелл. От подобных приглашений не отказываются, ты ведь понимаешь, — говорю моему гордому наследнику.
— Я сделаю всё, чтобы тебе не было за меня стыдно, — отвечает он со всей серьезностью.
— Знаю, — отвечаю, хотя в горле появляется подозрительный комок…
Порой мне хочется ненавидеть свой народ за то, что так жесток к своим детям, боясь хоть на йоту показаться слабыми. Пусть это во многом и оправдано, иначе не выжили бы, но… Проклятье, любую идею можно довести до абсурда!
Сын оправляет уже давно надетый парадный мундир в цветах дома Рин — черный с серебром. Я смерил его взглядом с ног до головы и удовлетворившись аккуратным внешним видом, вновь кивнул, позволяя себе скупую улыбку.
— Идем к карете, к Храму не принято ехать верхом, ведь последний отрезок все равно придется идти пешком, а отослать кучера немного проще, чем бросить коня в районе храмовой рощи, что окружает само здание культового сооружения.
Мы выходим в коридор и спускаемся по мраморной лестнице вниз. Этот дом строили предки по линии Рин. Здесь всё дышит стариной: картины по стенам, мебель, которой сотни лет, но ее бережно сохраняют, вазы, статуи и даже гобелены, что ткали и вышивали в достопамятные времена женщины этого славного рода оборотней.
Мама больше любила «Русалочью Лагуну», а вот Шери обожала Мелетию. И этот дом.
Лир Сеам уже выкатил карету — старик никогда не просыпал. Мне кажется, что в его возрасте вообще не спят, так что не удивительно.
— Айт, ты остаёшься, прости, — шепчет Дарелл своему другу.
Пес бросает печальный взгляд на хозяина, затем на меня, всё ещё питая надежду, что мы передумаем и купимся, на эту несчастную преданную мордашку. Извини, монстр, не сегодня!
Дорога проходит быстро — в это время улицы пусты, а в Храм не так много приглашенных, чтобы создавались пробки. Внезапно, город словно заканчивается, хотя мы находимся чуть ли не в самом центре, пусть и на острове, что образовался в середине русла Тии.
Впереди лишь стена из деревьев и виднеющейся в ней проход, украшенный арками и множеством фонариков, в каждом из которых внутри свечи. Пока не взошло солнце они горят и ежевечерне зажигаются вновь. Я знаю, что следить за этим обязанность младших жрецов.
Сын напряжен, но, по упрямо вздернутому подбородку понимаю, что даже если его станут поливать помоями за ущербность, он будет гордо нести голову.
Наш экипаж останавливается недалеко от дороги, ведущей к Храму. Мы тут уже не одни — гости пребывают и я вижу знакомые лица. А стало быть первая в этой войне битва у сына уже началась.
Сеам открывает дверки и откидывает подножку — я-то порой и так выскакивал, но Дарелл — это Дарелл.
Выходу первым, даже не думая подавать мальчишке руку. Он ловко выкидывает вперед трость и довольно изящно спускается на землю. Вижу, как подъезжают новые кареты. Высшие оборотни спешат получить благословение предков, или хотя бы полюбоваться
— Готов? — спрашиваю одними губами.
— Идемте, милорд-отец, рассвет не будет ждать, как и Первые, — отвечает сын. Сейчас он выглядит спокойно и уверенно.
Проходим по направлению к аллее. Небо уже окрашено в алый, а значит стоит поспешить.
Дарелл почти не хромает, при этом держит приличный темп, стараясь не отставать от меня. Только мне известна цена этой уверенности — годы тренировок и боль, которой он расплатится вечером за потраченные излишние усилия.
Храм вырастает впереди, словно из ниоткуда. Да, он не похож ни на одно культовое сооружение других народов. Не призван подавлять, разве что завораживать своей необычностью. Совсем невысокое строение, максимум три стандартных этажа ввысь, пирамидальной формы из черного, полированного, как зеркало, камня. Храм ориентирован входом на восток. Сейчас поверхность отсвечивала первыми отблесками зари, а скоро засияет всеми красками светила, отражением сини и облаков. Словно сам небосвод отпечатывается в этом месте силы Кантии.
Главный вход представлял собой портик с рядом колонн, и несколькими ступенями. Сейчас на них с двух сторон выстроились младшие жрецы, призванные встречать тех, кто достоин. Молодые, с заплетенными в тугие косы волосами, в длинных одеяниях из блестящего черного шелка, под цвет пирамиды Храма. Они склоняют по очереди головы, когда по лестнице поднимаются приглашенные и издали это смотрится, словно по рядам жрецов прокатываются волны в такт шагам идущих.
Мы также проходим в главное помещение. Знаю, что ещё пара минут и все кто должен окажутся внутри, и действо начнется.
Глава 19.2
Да, нелегко нам выбраться из сна
И вновь к себе самим опять вернуться.
Сильна и всеобъемлюща Игра,
От наважденья трудно в ней очнуться.
Ваис Тусупов
Лигерия. Мелетия.
Приглашение в Храм для меня было сродни удару. Только оказавшись в наших покоях я толком смогла прийти к пониманию одной вещи — этим визитом в святыню оборотней меня связывали с Лигерией крепче, чем Великим Договором, браслетами или браком. Прикоснуться к чужим тайнам всегда лестно, не спорю. Только вряд ли это добавит мне популярности среди лигерийцев. Скорее всего и здесь найдутся те, кто мечтает избавиться от эльфийки, а уж от той, что сует нос туда, куда не каждый благородный имеет доступ — и подавно.
Так что спасибо, Верховный Жрец, удружил.
Алекс Дан честно пытался отвлечь меня по дороге обратно, предложив мне краткую экскурсию по дворцу и, как и прежде, пытаясь шутками сгладить впечатление от встречи, но я была рассеяна и отвечала невпопад. Я отправила Нори вперед, и та недовольно ушла, после заверения в моей полной безопасности. Отчего-то мне сейчас хотелось побыть одной, и как ни странно, оборотень меня не раздражал, а напротив стал незримой преградой от посторонних взглядов. А тревога на лице Нории не прибавила бы спокойствия.