Гарант мира для высшей расы

Герас Татьяна

— А теперь рассказывай, — попросила тихо, — Что тебя так расстроило, моя хорошая?

Моя валире вздохнула и покачала головой, снова всхлипнув. Но она уже достаточно пришла в себя.

— Ты не понимаешь, Лари, это… — она вновь мотнула головой и отвернулась к окну, чтобы не смотреть мне в глаза. Я уж боялась, что она так и не заговорит. — Это худшее, что могло случиться с хранительницей моего ранга.

— Почему? — нахмурилась на такую реплику, пытаясь понять.

А Нори обернулась, глядя на меня слегка припухшими от слез глазами. Ее губы скривились в горькой улыбке.

— Светлейшая, ты никогда не задумывалась отчего в Лесной Обители воспитываются только полукровки, квартероны и крайне редко дети-сироты из самых слабых и обедневших родов, от которых

непременно отказались все родственники? — она сама и ответила, — Думаю, вряд ли! Нет, я не в упрек — тебе и вправду было не до таких вещей. Просто говорю, чтобы мои дальнейшие слова тебе не показались странными, моя благородная княжна, — в ее голосе прорезалась горечь. Она сейчас смотрела на меня в упор и я уже понимала, что услышу что-то очень личное и крайне болезненное. — Я уже говорила тебе, что мало что могу рассказать о том, что происходило в Обители, но то, что является простым логичным выводом, скрывать нет смысла: чтобы быть хорошим хранителем, надо не иметь привязанностей, видеть будущее только в целях хранителей и желать стать лучшим. И, поверь, тебе досталась действительно лучшая на тот момент. А за то, чтобы ее стать, мне пришлось от много отказаться, Лари.

Она резко встала и подошла к камину, что был тут в спальне, протянула руку к подставке для каминных принадлежностей и сняла с крючка кочергу, а потом глядя мне в глаза, довольно легко завязала ее в узел своими такими хрупкими на вид ручками. А потом так же развязала, почти вернув предмету прежнюю форму. Я же удивленно хлопала глазами.

— Сила, Лари, не дается даром! — произнесла она печально, сев снова рядом и закрыв глаза. — Я помню твои метания по поводу того, что я, получив доступ в большой круг, вынуждена уехать с тобой в Лигерию, когда, по твоим представлениям, у меня могло быть блестящее будущее с каким-нибудь эльфом старшей крови, — она усмехнулась горько и, открыв глаза, посмотрела на меня. — А мне как раз было все равно. Я-то прекрасно знала, что это не мой путь. Светлейшая. Ни к чему это такой, как я… — Хранительница поджала губы и продолжила, — Мы, женщины, априори слабее мужчин, как не развивай наши мышцы и реакции. Хотя есть способы, но они имеет побочный эффект. Я — боевая машина, которая по наивности и ради того, что считала целью жизни, будучи глупым и одиноким ребенком, отказалась от своей женской сути! Ради силы и чтобы стать лучшей. Не хмурься, моя добрая подруга, меня никто не принуждал — старшие хранители обо всем нас предупреждали и даже отговаривали. Но я была упряма и так многого ещё не понимала, — она вновь отвернулась, словно дико устала от этого признания.

— Прости, но я и сейчас не поняла, — помотала я головой. — Нори, милая, о чем ты говоришь? Ты — самая обаятельная и женственная эльфийка из тех, кого я знаю. И ты встретила своего единственного, я же вижу! И, поверь моей интуиции, Рихар точно не сдастся просто так, даже если Лигерия потребует от него вспомнить, что он принц…

— Лари, остановись, — Нория резко покачала головой, прерывая меня, — я прошла…скажем так, обряд, — она посмотрела мне в глаза, — Послушай, у меня даже лунных дней не бывает, я никогда не смогу родить, понимаешь? Неужели ты думаешь я позволюЕМУломать свою жизнь ради такой пустышки, как я? Он должен держаться от меня подальше! У третьего наследника прекрасное будущее, а предопределенность…Да тысячи тысяч живут без этого и заводят семьи и детей. И любят … — почти шепотом закончила она, наверное, уже представив мысленно своего солнечного красавца в объятиях этой гипотетической любимой.

Я содрогнулась внутренне от ее слов. Бедная брошенная девочка! Так легко представить, как она среди сестер и братьев обители мечтала о том, что ее заметят. Будут хвалить, гордиться. Когда тебе и лет всего ничего, а ты ещё и подаешь большие надежды, а на пути к высшим ступеням стоит лишь то, что ты родилась женщиной… Так легко решиться, не зная другой жизни, не видя любви от родителей, да и просто этого чувства даже, наверное, по книжкам не представляя. Да и было ли у нее время для таких книг?

Благая,

как же тяжело! На меня саму свалилось столько… Но, ты же видишь мое сердце, правда? Я ведь не позволю Нори натворить таких бед, от которых и сама навеки останется несчастной и Рихара сделает таковым.

Я вздохнула, собираясь с мыслями. Придвинулась поближе к подруге и взяла ее руку в свои.

— А теперь послушай меня, Нория Айли. Ты ведь хорошо знаешь моего отца, правда? — я держала крепко за руку, словно смогла бы остановить, если бы ей захотелось сбежать, — Помнишь этого расчетливого, жестокого и холодного эльфа? — Я видела, как девушка подобралась, поняв к чему я виду, — Да, моя дорогая, беги от своей пары и он проживет жизнь счастливо! Примерно так же, как Светлейший князь, что потерял единственную! Ты этого для него хочешь?

— Не надо путать! — она даже голос повысила, — Да Рихар меня впервые увидел, он ведь даже меня не знает… И не узнает! — она вырвала руку и упрямо отвернулась, но из глаз вновь полились слезы.

Демоны нижнего мира, она и вправду не понимает, что вряд ли что-то уже можно изменить. Связь потянет их друг другу.

— Ладно, — сказала я намеренно спокойно, — Раз ты считаешь себя вправе решать за него, то, конечно, ты можешь его игнорировать. Ты же уверена, что права?! — Я пожала плечами.

Нори резко ко мне повернулась и, прищурившись подозрительно, спросила:

— Так, Лари, в чем подвох? Ты же явно со мной не согласна. Я же тебя знаю, Элариэль Савенаж никогда так быстро не сдается!

В комнату постучав заглянула горничная, пригласить к столу. Я ей бросила, что мы сейчас будем и встала, поправляя шелковистую ткань халата. Нория же провожала меня взглядом, как хищник, что следит за действиями противника. Если бы не была уверена, что она не причинит мне вреда, то захотела бы сбежать от этого взгляда, особенно после такой демонстрации чудовищной силы.

— Лари! — проявила нетерпение хранительница.

— Что? — спросила я с невинным видом.

— Да, чтоб тебя, — прорычала Нори, — отвечай, что ты задумала?

— Ничего, успокойся, — я говорила нарочито мягко. — У нас с тобой появились серьезные проблемы, Нория. Кое что произошло помимо твоих личных переживаний и теперь, боюсь, Храм, не оставит меня в покое. Но с этим я вряд ли могу уже что-то поделать! Думаю, для тебя не секрет, что мой Дар не так прост, как я хочу показывать…

Поделилась вкратце событиями, что произошли в Храме и валире буквально взвыла:

— Черти и бесы, Лари, ну почему ты молчала? — девушка подскочила, как ошпаренная. — Прости меня, скажи, что я могу для тебя сделать?

Я села на кровать обратно и сказала холодно. Милосердная, как же извилист путь добра? Приходится изображать расчетливую дрянь и давить на совесть, чтобы некоторым не оставить выбора. А то ведь наломает столько деревьев, что придут ветра и земля запустеет, как гласит эльфийская мудрость. Потом поймет, я надеюсь.

— Для начала, перестать истерить, — девушка прикусила губу и села рядом, опустив глаза. — А теперь послушай меня. Рихар — третий наследник, он неглуп, красив и он твоя пара! И ты — я ткнула в нее пальцем в район груди, задержав его там, — Ты не смеешь решать за него! Ты ему все расскажешь или это сделаю я! И прежде чем играть в благородство, моя упрямая хранительница, подумай вот о чем, — я увидела, как она опять упрямо сжимает кулаки. — Твой истинный тот, кто сможет нам обеспечить поддержку, ради тебя! А может и спасти, если дела пойдут совсем скверно! Или ты думаешь, что сможешь в одиночку победить врагов в чужой стране, особенно, если им станет сам король и Храм? Ты ведь понимаешь, что я никогда не предам свой народ, я здесь ради Селебрии и не позволю себя использовать против неё, — я чеканила слова, тихо, чтобы нас не подслушали, но уверенно. — А, по-моему, все к этому и идет, если то, что я тебе рассказала верно. Вспомни, в конце концов, о клятве! — вбила я последний гвоздь, почувствовав при этом себя мерзко, но не видя возможности не надавив переупрямить валире — уж ее несгибаемый характер мне ли не знать. А точнее, упертость, похлеще пустынного мула.