Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

Уленгов Юрий

— Очень серьезное, ваше сиятельство!

Есть! Кажется, прокатило. Раз уж Морозов предложил сам, наверняка у него достаточно связей, чтобы организовать мне полный комплект документов. Или хотя бы паспорт. А с ним, как известно, жизнь вполне может стать и лучше, и веселей.

— Но тогда с тебя, Владимир, ответная вежливость. Так сказать, добро за добро… Константин Иваныч, с твоего позволения?

Дядя явно не испытывал особого восторга по поводу происходящего, но спорить, конечно же, не стал. Хмыкнул что-то себе под нос, махнул рукой и зашагал к дому — наверное, проведать Настасью. А мы с Морозовым направились к

его «бегемоту», где я чуть ли не две минуты терпеливо ожидал, пока его сиятельство закончит ковыряться в бардачке.

— Вот! Держи, — сказал он, протягивая мне небольшую коробочку то ли из пластика, то из темного дерева. — Ты же в Петербург едешь, получается. Сможешь одному человечку передать?

— Смогу. — Я пожал плечами. — Кому именно?

— Да девчонке одной… Кстати, довольно симпатичная, — усмехнулся Морозов. — Приедешь, свяжешься — номерок запиши.

Я молча кивнул и полез за телефоном. Навороченная техника послушно развернула на пол-экрана виртуальную клавиатуру и принялась выдавать цифру за цифрой. Закончив, я несколько раз перечитал номер…

— Эй, ты чего? — Морозов легонько толкнул меня в локоть. — Заснул?

— Нет, ваше сиятельство. — Я убрал телефон в карман. — Просто нажал не туда.

Моя новая жизнь — все сутки с небольшим — буквально состояла из интриг, тайн и немыслимых совпадений. Однако это, пожалуй, удивило даже больше, чем налет боевиков и оружейный склад в дядином подвале.

Номер, который продиктовал Морозов — кстати, пока единственный в телефонной книге — у меня уже был.

Глава 11

Транспорта за то время, что я отсутствовал, на дорогах определенно стало больше. Я бы даже сказал — чересчур. Пробка еще до Тосненской объездной — ну где это видано? Еще и погодка как по заказу, чтоб ее. Название деревни, на въезде в которую я стоял уже некоторое время, как нельзя лучше подчеркивало окружающую действительность.

Жары.

Не по-сентябрьски горячее солнце я, кажется, прихватил с собой прямо из Ростова. Шпарило так, что я в своей броне уже начинал понемногу плавиться. Вентиляционные клапаны на груди и под мышками почти не помогали, и если до этого встречный ветер хоть как-то спасал от пекла, то на скорости в неполные тридцать километров в час мне оставалось только вариться в собственном соку. Над дорогой висело пропахшее асфальтом и бензином марево, и я никак не мог разглядеть, сколько еще будет продолжаться пытка: то ли километр, то ли десять, то ли все восемьдесят с хвостиком, оставшиеся до города.

Но, в отличие от машин, я хоть как-то двигался: самурай неторопливо катился между рядов раскаленного железа. Где-то впереди, похоже, случилась авария, и запекаться на солнце, пока ее растащат, желания у меня не было.

Так что не обессудьте, господа автомобилисты.

Места посередине у разметки хватало, но по-настоящему разгоняться я не стал. Слишком уж много было суеты вокруг. Отовсюду слышались сердитые гудки и ругань из-за полуопущенных стекол. Машины то и дело выскакивали на пыльную обочину или перестраивались в наивной надежде проехать затор быстрее, и вылавливать по зеркалам юркий черный силуэт мотоцикла, конечно же, никто даже не думал. Водители замечали, только когда я появлялся совсем близко. Особенно впечатлительные и пугливые автоледи тут же начинал бестолково дергаться, уступая дорогу,

степенные усатые дядьки на всякий случай складывали зеркала, но большинство просто смотрели. Кто-то равнодушно, кто-то с плохо скрываемой завистью, а кто-то и с явным осуждением.

Осуждайте, сколько влезет, у вас хотя бы кондиционеры есть.

Конец затора был уже близок, и я даже рассмотрел впереди сцепившиеся передними бамперами машины, а чуть дальше за ними — проблесковые маячки «Скорой» и полиции. Самурай довольно заурчал двигателем, предвкушая скорое освобождение из плена. Мне оставалось всего метров пятьдесят, когда водитель стоящего впереди «Икс-пятого» со номерами Ставропольской губернии вдруг не придумал ничего лучше, чем распахнуть дверцу прямо передо мной.

Даже со смешной для спортивного байка скорости в сорок километров в час оттормаживаться пришлось, что называется, «в тиски». Антиблокировочная система отработала, но вилка все равно ушла вниз чуть ли не в отбой, а меня едва не швырнуло через руль. Заднее колесо на мгновение оторвалось от асфальта, с глухим стуком упало обратно, и морда мотоцикла замерла в какой-то паре сантиметров от полуоткрытой двери и опешившего водителя, не успевшего даже поставить ногу на асфальт.

В мои семьдесят с лишним астрономических лет всерьез выходить из себя из-за такой ерунды было попросту несолидно, но то ли на меня повлияла жара, то ли накопившееся от долгой езды по пробке раздражение. Ярость юного тела тут же захлестнула разум, и я вспыхнул, как пары бензина.

— Тебя по зеркалам смотреть не учили?! — рявкнул я, с размаху опуская на крышу машины бронированный кулак.

— А нехрен между рядами ездить, баран двухколесный! — не остался в долгу водитель. — Куда прешь? Больше всех надо, что ли?

Я смерил водителя «Икса» взглядом.

Рост не понять, сидит. Но крупный: бычья шея, плечи тяжелые и шириной чуть ли не с кресло. Молодой: за щетиной точный возраст не понять, однако вряд ли сильно старше меня-нынешнего. Глаза светлые, а волосы черные, и в чертах лица что-то характерно-кавказское, хоть и разбавленное изрядной примесью славянских кровей: черкес или кабардинец из предгорных районов… А может, даже мой земляк из Пятигорска — номера-то ставропольские.

Злющий и упрямый, как стадо баранов. Кондиционер у него сломался, что ли?

— Может, и надо, — проворчал я. — А ты чего лаешь? Или солнышко голову напекло?

Вместо ответа парень полез куда-то к подлокотнику. То ли отстегивать ремень, то ли за «аргументом». Не то, чтобы я так уж не хотел драться, но воспитывать горе-водителя в полусотне метров от полицейской машины — так себе затея.

Извини, приятель. В другой раз.

Вытянув ногу, я уперся в дверь «Икса» и толчком захлопнул, едва не заехав парню по носу. Выкрутил газ, сорвался с места и самый последний момент, не удержавшись, локтем снес «Иксу» зеркало.

— Не нужно оно тебе, — буркнул я, направляя мотоцикл вперед, — раз все равно не пользуешься.

Сразу за пробкой дорога была свободной, и я не стесняясь разогнал байк чуть ли не до двух сотен. На такой скорости ветер забирался под броню, и жара чуть отступила, однако в глотке пересохло до такой степени, что я уже не мог думать ни о чем, кроме банки лимонада из холодильника на заправке. Не помешало бы и перекусить… И заодно подумать, чего ради мне вдруг захотелось калечить чужую машину.