Гарем на шагоходе. Том 1
Шрифт:
Но прежде, чем его команда доберется до чужого Волота, ей предстоит пройти местность, кишащую вражеской пехотой. Шанс на проникновение и захват бандитской машины слишком ничтожен.
Относительную тишину над полем боя прервал голос из репродуктора, установленного на чужом Волоте:
— Что, имперские собаки? Не привыкли
— Издевается, сволочь! А быть может, провоцирует, — проговорил главный абордажник. — Надеется, что мы ответим или пустим ракету.
— Как он там сказал? Собаки? По зубам? — ухмыльнулся я той своеобразной ухмылкой, которая сама проступает на губах, когда у меня созревает какое-то нестандартное решение.
— Значит так, — обратился я к Амароку, — вместе со своими головорезами прочешите весь Волот. Какие-то снаряды пробили обшивку, и сейчас они внутри моей машины. Оружейники любят оставлять на них надписи. «Получите», «За Васю Пупкина» и прочее. Если в моем Волоте есть такой снаряд, я хочу знать, что на нем написано!
Обсуждать приказы капитана абордажник не привык, поэтому не успел я моргнуть, как он уже скрылся, связываясь со своими по коммуникатору.
Послышались тяжелые шаги, сопровождаемые звуком работающих сервоприводов. Вражеский Волот решил не стрелять во все стороны наугад, а обойти развалины, дабы вдарить по Саламандре прямой наводкой. Высокой проходимостью этот мех точно не отличался. Что давало Саламандре столь необходимое время.
— Тори! — крикнул я механику. — Всех технарей в отсек с пенообразователями! Починить во что бы то ни стало!
— Есть! — ответила главный механик, после чего оборвала связь и бросилась лично командовать починкой.
— На херена нам сейчас эти пенообразователи?! — не выдержал турельщик.
— В ванночке его искупать, — раздраженно зыркнул на него я.
— Так мы резиновых уточек не взяли, — буркнул тот в ответ. — Эй, Птиц, не одолжишь своего пингвина?
— Стэн, не заткнешься, покинешь кресло, — очень холодно сообщил я.
Прислушиваясь к шагам вражеского Волота, я заметил кое-что неправильное. Интервалы были слишком большие для настолько подвижной модели. Моя догадка подтверждалась: пулемет явно не подходил ему по размеру, и если эта штуковина начнет стрелять на ходу, то вполне может завалиться на спину. Только так можно объяснить его неспешную ходьбу. Волот вставал на боевую изготовку после каждого шага.
— Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать, — доносилось из вражеского репродуктора. И ни один выстрел, даже из ручного оружия не разносился над городом. Все словно попрятались, боясь сказать слово поперек богу войны из стали. Прям как в игре — пехота засыпает, просыпаются Волоты.
— Помогите, срочно пришлите медиков в отсек ВС3, — поступали сигналы на пульт главного медика. — У нас раненые, броню пробило! Славку контузило!
Медик пытался поддержать ребят какой-нибудь банальностью, одновременно направляя к ним бригаду врачей.
— Капитан! — вышла
— Что с самим аппаратом? — сдержанно спросил я.
— Сам аппарат пострадал не сильно. Парни сейчас эту чертову пулю из него ломами выковыривают. Варить что-то в таких условиях нельзя. Я ребят за спецкостюмами послала.
— Давайте там, пошевеливайтесь, — рыкнул я и отключился, не позволяя механику тратить драгоценное время на препирательства.
Очередной шаг вражеского Волота отдался эхом. Ждать расправы от старой модели… какая унизительная вишенка на торт из боли и страданий.
— Капитан! — вышел на связь абордажник.
— Да, слушаю!
— Нашли-таки одну пульку с надписью. Написано коряво, но вроде как «собаке собачья смерть».
— Да, немного, — ответил я, — ищите дальше.
Мысли роились у меня в голове осиным гнездом, а каждый шаг бандитского меха заставлял сердце стучать чаще, что нисколько не помогало.
Выражение довольно распространенное, и написать такое мог, кто угодно. Да вот только, скорее всего, это был кто-то из банд «Выбитый клык», «Волки Орлика» или «Окровавленное око». У Выбитого клыка волки на шевронах, а собаками они называют военных. Орлик, глава других волков, публично заявлял, что выпотрошит главнокомандующего имперских войск прямо в штабе армии, как собаку. Ну а Окровавленное око любит гадать на трупах животных, и что они проделывают с лучшим другом человека, даже вспоминать не хочется. Гребаные фанатики. Только бы это было не Окровавленное око…
— Сейчас будет еще один заход, — сказал я штурману. — Сдашь назад, а потом как доедешь до развилки, резко сегай влево, к тем постройкам. Главное не врежься ни во что, а то если мы будем буксовать в жилой дом, Томми от нас мокрого места не оставит. Как выйдешь из-под огня, глуши двигатели. Он не слышит нас, когда ведет стрельбу.
— Кэп, что вы задумали?
— Экипаж Волота, слушай мою команду! — сказал я в микрофон внутренней связи, не собираясь тратить драгоценное время на объяснения. — Незадействованным в управлении членам экипажа принять горизонтальное положение, остальным — пристегнуть ремни! Сейчас снова тряханет!
Старшие и младшие офицеры переглянулись, но перечить не посмели. Они понимали, что я уложил людей на пол, чтобы минимизировать потери под шквалом вражеских пуль, но в то же время сознавали, что им прятаться от опасности нельзя, они нужны мне на боевом посту.
Тем временем я переключил внутреннюю связь на внешнюю и провозгласил:
— Для дезертиров вы до хрена смелые! Я ж вас спалю, ублюдки, когда у вас патроны кончатся!
Ответ не заставил себя долго ждать. Вращающийся блок из шести стволов был наведен на то место, откуда шел звук. И вновь над городом раздался оглушительный грохот, от которого матерому солдату не стыдно забиться в угол.