Гарем на шагоходе. Том 1
Шрифт:
Сам я этого видеть не мог, но уверен, Орлику его команда кричала, что я сейчас взорву и себя, и их, обдав все огнем в последний раз.
А из внешних динамиков все разносился мой голос:
— Знаю, что не быть мне прощенным ни отцом, ни матерью, ни братьями и сестрами, ни всякой тварью, ни на земле, ни на небе…
И тут с этого самого неба спикировал икарус.
Глава 14
Догнать любой ценой!
— Дурак, что ты творишь?! —
А еще икарус понятия не имел о моем плане и наверняка подумал, что я действительно собираюсь пожертвовать экипажем и Саламандрой ради победы.
Не знаю, где он взял взрывчатку. Может, в одной из брошенных ставок бандитов. Может, забрался через пробоину в броне обратно на борт нашего Волота — дырок у нас сейчас хоть отбавляй.
Не важно. Важно совсем другое: этот камикадзе пронесся над корпусом Томми Пулеметчика и сбросил связку гранат. Видимо, чеки он предварительно связал и теперь выдернул одним движением.
Распустился огненный цветок.
Загрохотали пулеметные турели малого калибра.
Белая птица резко дернулась и рухнула вниз, теряя перья.
А Саламандра продолжала напирать.
Нервы у бандитов сдали. Как только Орлик велел штурману отступать назад, и Волот с пулеметом не по размеру поднял ногу, я прокричал, не выключая внешней связи:
— ДАВАЙ!!!
Вместо огня вышла пена. Такое количество, что можно целый квартал за раз потушить. Гигантский робот-пулеметчик упал на спину, и те члены экипажа, кто в этот момент не был пристегнут, однозначно поломали себе ноги, руки и шеи.
Опрокинутый Томми брыкался, махал конечностями, пытаясь подняться, но гусеничная Саламандра придавила его пулемет всем весом, а морда посмотрела на капитанский мостик поверженного бога войны.
— Не рыпайся, Орлик, — говорил я. — У меня хватит огня, чтобы спалить тебя, твой Волот и всю твою банду. Хочешь жить, сдавайся по-хорошему!
Спустя полминуты напряженного ожидания из репродуктора Томми послышалось:
— Хорошо. Твоя взяла, мы сдаемся. Ты победил.
Команда у меня за спиной начала ликовать. Ребята улыбались и обнимались.
Но это не продлилось долго. Когда один Волот побеждает другого, такая победа не обходится без потерь. И речь даже не о безумце с крыльями. Когда мы шли на таран, члены команды в основном оставались пристегнуты к своим местам ремнями безопасности или лежали лицом в пол, но даже так погибших хватило.
Была среди них и Тори.
Я навестил ее уже в лазарете.
— Все нормально, кэп, это всего лишь царапина, — улыбалась она, от созерцания ее окровавленных зубов хотелось рвать на себе волосы. — Я же туда эмульсию буквально тазиками заливала. Всем, что было под рукой, вместе с ребятами. Ну и там это… датчик давления не работал. Не могла я пригнуться, стравливать надо было… Но вы не переживайте, сейчас меня док залатает, и я наш Волот обязательно починю. Я же у вас волшебница…
— Конечно, починишь. Дома, на гражданке еще машину мне отремонтируешь. Давно обещала, — я говорил, стараясь
— Вашу колымагу даже мне исправить не по силам. Лучше бы послушали умного человека и купили себе нормальную машину… — Тори закашлялась кровью, а спустя считанные секунды ее сердце перестало биться.
Так у меня стало на одного волчонка меньше.
* * *
Тяжело сглотнув, я пошатнулся и заморгал.
— С вами все в порядке? — спросил полицейский. — Вы как-то внезапно побледнели.
— Все хорошо, — слова пришлось выдавливать через сухой ком в горле.
Воспоминания моего прототипа оказались настолько интенсивными, что даже сейчас я плохо понимал, где нахожусь и… кто я. Волк — это понятно. Но который?
На коже выступила холодная испарина, и одежда теперь противно липла.
Тори погибла по моей вине, я велел выполнить приказ любой ценой. И она выполнила. Таков груз, что неизбежно ложится на плечи каждого боевого командира. Чтобы спасти всех, приходится смириться с потерей некоторых. Но вот когда эти некоторые — красивые девушки, боль ощущается намного острее. Она мне нравилась, сильно. Совсем, как нравилась Красная.
А вот крылатый камикадзе Птицын выжил. Его ранили, но паршивцу хватило сил расправить крылья и спланировать, не разбившись. Я не стал отдавать его под трибунал, но со службы выпер. Велел возвращаться к семье и вить гнездо.
— Позвольте сказать спасибо. Я обязан вам жизнью, — полицейский протянул мне руку, и я тут же крепко сжал ее на автомате.
— Да уж, мир тесен, — улыбка получилась вымученная.
— Может, хватит уже любезничать? — вскричала задержанная девица с длинной косой. — Арестовывайте меня скорее, а то от ваших любезностей уже воротит!
— А ну заткнись, бандитка! Тебе вообще слова не давали! — напарница ветерана отвесила ей подзатыльник, хотя ее лицо выражало сходные эмоции. Ну да, наверняка у них смена скоро заканчивается, а мы тут задерживаем, языками чешем, время зря тратим.
Сэша дососала очередной леденец и присела на корточки рядом со скрученной бандиткой.
— Эй, а тебе-то чего, дикарка? — отпрянула та, когда моя кошка потянула лапку к ее голове.
Рука ангорийки исчезла под растрепавшимися темными волосами, ладонь накрыла висок бандитки. Ангорийка смежила веки, будто погружаясь в себя… Или не в себя?
«Да что она творит-то?» — мелькнула у меня мысль, но не успела толком оформиться, потому что Сэша уже распахнула ясны очи и заявила:
— Парень в шляпе не должен обижать девушку с косой, они оба хорошие, — затем эта чокнутая махнула хвостом и повернулась к патрульной: — А девушка-полицейский не всегда добрая. Кити-кити, бе-бе-бе! — и показала прифигевшей носительнице лычек язык.
— Простите, это ваша рабыня? — полицейская подняла глаза на меня, явно не одобряя такого своенравия от бесправного существа.