Гарем
Шрифт:
– Форжер, – выдохнул негодяй ненавистное Халиду имя.
– Форжер? Он здесь? Где же он прячется?
– Не знаю. Клянусь! Будь он проклят, но пощади меня!
Султанский Пес не пощадил посланца Хорька и, дав выход своей злобе, отделил его голову от тела.
11
– Это я? Неужто я ведьма и прыгаю через бесовский костер?
Такие жуткие видения мучили Эстер, пока она медленно освобождалась от наркотических кошмаров.
Что ее разбудило? Какой-то ужасный звук, мерзкий, словно борова втащили в ее комнату, и он там всласть похрапывает.
Эстер огляделась. Никакого борова не было, а Омар, улегшись на ковре, действительно мирно похрапывал. Она вспомнила, что этого маленького человечка продавали в придачу к ней. Но кто их купил?
Как ей убежать, если Омар сторожит ее? А впрочем, почему бы не взять его в сообщники? Он ее любит, хоть и не мужчина. Наверное, какие-то чувства не зависят от того, что болтается у настоящих мужчин между ногами.
Заметив, что на ней нет никакой одежды, Эстер выскользнула из постели и принялась шарить в сундуках, которыми была заставлена комната. Конечно, их держали здесь не для украшения. Она тут же убедилась в правильности своей догадки.
Там было полным-полно всякого тряпья. Жены султанов и принцев складывали в сундуки не только женскую, но и мужскую одежду. Вскоре Эстер отыскала то, что ей позволяло опять нарядиться мальчиком – шаровары и рубаху, а также кусок крепкой ткани, который она разорвала на три полоски.
Одной она накрепко связала лодыжки евнуха. Опасаясь, что он проснется и поднимет шум, Эстер не решилась проделать то же самое с его руками. Зажав в руках две другие, она поспешно вернулась обратно на кровать.
– Омар! – позвала она оттуда слабым голосом. В ответ он лишь всхрапнул.
– Омар! – повторила Эстер чуть громче. Евнух видел замечательный сон о том, как он прямо-таки купается в неожиданно свалившемся на него богатстве. Ему очень не хотелось расставаться ни с богатством, ни со сном.
– Омар! – крикнула Эстер и добавила умоляюще: – Ты мне нужен.
Пробудившись, впрочем, еще не окончательно, Омар вскочил на ноги.
– Чудесные новости, госпожа! Принц… Омар направился было к ее постели, но рухнул на ковер, лицом вниз. Несколько мгновений он лежал неподвижно, потом застонал. Его сознание еще не прояснилось, а Эстер уже уселась ему на спину и ловко связала руки.
Перекатив тело изумленного слуги, она огорчилась, увидев, что у несчастного из разбитого носа течет кровь.
– Прости, что я сделала тебе больно.
Омар вознамерился что-то произнести, но Эстер быстро заткнула ему рот платком.
Обезвредив
Возвратившись к Омару, она опустилась рядом с ним на колени и прошептала:
– Мне понадобятся твои сапожки. Сквозь кляп донесся приглушенный, но явно протестующий звук.
– Я одалживаю их у тебя, а не краду, – заявила Эстер, памятуя, насколько сурово карается воровство. – Я потом их верну.
Затем, уже не обращая внимания на его невнятные протесты, она сняла с евнуха сапожки, и обулась в них.
Какой путь для бегства избрать? В спальне было две двери, одна из которых вела в сад. Вероятно, это был бы наилучший выбор.
– Спасибо тебе за все, что ты для меня делал! – обратилась Эстер на прощание к маленькому человечку. – Да поможет тебе бог!
Эстер осторожно отворила дверь и проскользнула в сад. Первый шаг к свободе был удачным. Успех окрылил ее. Но чтобы уйти далеко до восхода солнца, ей потребуется лошадь. Как пробраться в конюшню?
Она выбрала наугад одну из дорожек, но почти тотчас вынуждена была остановиться. До нее донеслись чьи-то голоса. И эти голоса приближались.
Эстер нырнула под прикрытие кустов, окаймляющих дорожку, и притаилась.
– Мой сын трус и неисправимый глупец, – ворчливо говорила о ком-то пожилая женщина.
– Ты не права, мама, – возразил ей звонкий молодой голос.
– Ваш сын храбрейший и умнейший из всех, кого я знаю! – произнес мужчина.
– Ты его друг и поэтому так говоришь, – стояла на своем старуха. – Он даже не смог убить этого негодяя Форжера.
– Мама, мы даже не предложили гостю подкрепиться, – прервала ее та, что помоложе.
Они уже миновали то место, где пряталась Эстер.
– Я уверена, что Малик не отказался бы от угощения, пока он ожидает возвращения Халида.
Малик? Эстер была поражена. Неужто ее приобрела в собственность мать Султанского Пса? Если и раньше Эстер мечтала о бегстве, то теперь ее решимость стократно возросла. Она ни за что не согласится быть рабой коварной женщины, породившей это чудовище.
Впрочем, кажется, эта женщина совсем не питает нежных чувств к сыну. Это неестественно, противно человеческой природе. И как это печально. «Не забивай голову чужими проблемами, у тебя хватает своих!» – одернула себя Эстер. Если мать ненавидит сына, то какое ей дело до этого?