Гарем
Шрифт:
– Нет. А ты? – спросила Эстер.
– К сожалению для тебя, я в полном порядке.
Халид сменил позу, уложил несопротивляющуюся девицу на спину и посмотрел на нее сверху, оценив по достоинству ее маскарад.
– Значит, передо мной Лис Пустыни? Давай знакомиться!
– Очень смешно! – обозлилась Эстер. – Плохая шутка!
Халид убрал покров с ее лица.
– То, что ты пыталась сбежать, тоже шутка не из лучших.
– Я не только пыталась, но сбежала по-настоящему, – поправила его Эстер. – Если бы не этот болван…
– Если
– Ты считаешь, что он сразу догадался?.. Халид рассмеялся ей в лицо.
– А ты верила, что сможешь спрятать от глаз то, чем наделила природа женщину?
– Мне это удалось, – заявила Эстер, но тут же поправила себя: – Почти удалось.
– И куда же ты направлялась? – поинтересовался Халид.
– Домой.
Он громко расхохотался.
– Над чем ты смеешься?
– Казарьян направлялся на восток, в Армению. Англия совсем в другой стороне, на западе.
– Я бы все равно попала туда.
– Как? – Халид удивленно вскинул бровь.
– Я слышала, что земля круглая, – сообщила ему Эстер. – Едучи на восток можно когда-нибудь добраться и до запада.
– Возможно, ты и права, любимая моя, но домой ты вернулась бы уже седой старухой.
«Любимая моя?» Ласковое его обращение заставило Эстер содрогнуться. Как он мог продать ее в рабство, а после этого называть своей любимой?
В растерянности Эстер решила сменить тему.
– Как поживает Омар?
– Как всегда, неплохо.
– А какое он понес наказание? Парочки конечностей он все же лишился?
За ехидно-злобным тоном Эстер прятала чувство своей вины за страдания маленького евнуха.
– Благодаря тому, что Петри Казарьян прибыл в Стамбул вовремя, я пощадил Омара и не лишил его ни жизни, ни конечностей. Он не пострадал, за исключением сломанного носа и двух синяков, поставленных твоей женственной ручкой.
– Я отказываюсь прислуживать твоей матери! – решительно заявила Эстер.
– Неужели? – Халид коснулся губами ее губ.
– Да! Я твердо заявляю…
– И это все, что ты требуешь?
– Нет, еще я…
Она не успела высказать своих требований, потому что Халид закрыл поцелуем ее рот. Поцелуй длился, пока им обоим хватило дыхания. Не отдышавшись как следует, они вновь вернулись к прерванному занятию.
Халид вкладывал в поцелуй всю свою страсть, которая бушевала в нем, и это ощущала Эстер. Голова ее кружилась от настойчивых и возбуждающих прикосновений, от мужского запаха, который исходил от него и нравился ей больше любых благовоний. Какие-то смутные мысли о постыдности, о неприличии столь интимных действий еще смутно возникали у нее в мозгу, но остановить ее они не могли. Эстер захотела ответить ему с такой же страстью, и свое желание исполнила.
Вероятно, с обоюдного
Эстер удивилась и слегка расстроилась, когда он отстранил ее от себя. Как бы извиняясь, он нежно провел пальцем по ее нежным щечкам.
– Ты обольстительна, как Ева в райском саду.
– Язычники вроде тебя ничего не знают про рай.
– Ошибаешься. – Халид провел рукой по ее телу, задержался на округлом бедре. – Вот где помещается рай, моя принцесса.
– Я не принцесса, – сказала Эстер, заливаясь краской смущения. Его прикосновение необычайно возбудило ее.
Халид встал и помог ей подняться. Затем он свистом подозвал коня. Жеребец тотчас приблизился. За ним, изящно переступая ножками, следовала кобыла.
– Так же, как кобылка следует за жеребцом, так и ты будешь следовать за мною, – произнес Халид.
Если б можно было покраснеть больше, чем до этого, то Эстер, наверное, стала бы похожа на спелый помидор. Чтобы как-то скрыть от мужчины свое смущение, она обратилась к лошади со словами:
– Понравилось ли тебе гулять на свободе, моя красавица? Кстати, я так и не знаю ее имени. Мне она не сказала, – попробовала пошутить Эстер.
– Я назвал ее в честь тебя – Милая Глупышка. Прежде чем Эстер успела что-либо возразить, Халид поднял ее и усадил на своего коня. Сам он уселся позади. Сопровождаемые оставшейся без наездницы Милой Глупышкой, они в молчании отправились обратно в караван-сарай. По дороге Халид не забыл прикрыть лицо девушки куфьей.
Люди принца и Казарьяна столпились у ворот. Халид спешился, отдал поводья слуге, снял с седла Эстер и, крепко держа ее за плечо, подвел к Кариму.
– Я благодарен тебе за помощь! Привози ковры в Девичью Башню, когда вновь навестишь Стамбул.
– Ты так добр к нам, бедным армянам, Халид-бек, – сказал Казарьян, мысленно потирая руки в предвкушении будущей наживы. – А будешь ли ты рубить пальцы преступнице сейчас или отложишь наказание до возвращения в столицу?
– Мерзкий предатель! – воскликнула Эстер, откинув куфью с лица.
Халид невозмутимо вернул покров на место и обратился к армянину:
– С какой стати я должен наказывать ее отрубанием пальцев?
– Женщина украла у тебя лошадь.
– Эта женщина – моя жена, а лошадь – мой свадебный подарок ей. Так что ничего она не украла, – объявил Халид, повергнув в изумление всех, кроме Абдуллы.
– Твоя жена?! – воскликнул Карим.
– Твоя жена? – словно эхо повторила Эстер и снова откинула куфью, чтобы лучше рассмотреть выражение лица Халида после того, как он сделал такое заявление.