Гаргантюа и Пантагрюэль (др. изд.)
Шрифт:
Затем каждому велел отсчитать из своих сундуков по 1 200 000 экю и, сверх того, каждому из них отдал в вечное владение (кроме случаев смерти без наследников) их замки и соседние земли, наиболее Удобные для них: Понократу подарил Ла-Рош-Клермо, Гимнасту – Удрэ, Эвдемону – Монпансье, Тольмеру – Ле-Риво, Итиболу – Монсоро и т. д.
ГЛАВА LII. Как Гаргантюа велел построить для монаха Телемскую обитель [129]
Осталось только обеспечить монаха, которого Гаргантюа хотел сделать аббатом в Севилье, но тот отказался. Он хотел ему дать аббатство де-Бургэй или Сен-Флоран, какое из них понравится, или оба, если он хочет. Но монах дал
129
Телемский – от греческого слова (thelema), что значит – «желание».
– Как буду я, – говорил он, – управлять другим, когда не умею управлять собою? Если вы думаете, что я вам оказал и в будущем могу оказать полезные услуги, так уж позвольте мне основать аббаство, какое мне хочется.
Такая просьба понравилась Гаргантюа, и он предоставил ему для этого всю Телемскую область – до реки Луары – в двух милях от большого леса Пор-Гюо. Монах просил у Гаргантюа учредить свой монастырь, противоположный всем другим.
– Тогда, прежде всего, – сказал Гаргантюа, – не надо строить стен вокруг, так как все остальные аббатства сурово окружено стенами.
– Конечно, – сказал монах, – и понятно почему: где и сзади и спереди стены, там застенок, и зависть, и ропот, и взаимные ковы.
– Кроме того, так как в иных монастырях существует обычай, если в них войдет женщина (я говорю о целомудренных и стыдливых) чистить место, по которому она прошла, то у нас будет установлено, что если в аббатство случайно зайдет монах или монашка, то будут тщательно очищать все места, по которым они прошли. И так как в монастырях все размерено, ограничено и распределено по часам, у нас указом будут воспрещены всякие часы, и все дела будут распределиться соответственно удобствам и надобностям, потому что самая настоящая потеря времени, какую он знает, – говорил Гаргантюа, – это считать часы. Какая от этого польза? И нет ничего глупее – как руководствоваться звоном колокола, а не указаниями здравого смысла и разумения. Также: так как в наше время в монашество допускались из женщин только кривые, хромые, горбатые, уродливые, некрасивые, безумные, тупые, хворые, порченые, а из мужчин – только хилые, худородные, бездельники и никчемные дома…
– Кстати, – сказал монах, – куда годится женщина ни добрая, ни красивая?
– В монастырь, – сказал Гаргантюа.
– Правда, – сказал монах, – и рубашки шить.
– Поэтому, – продолжал Гаргантюа, – будет установлено, что в их монастырь будут приниматься только красивые, хорошо сложенные и с хорошим характером женщины и мужчины. Также: так как в женские монастыри мужчины входят только украдкой и тайком, то будет издан указ, воспрещающий женщинам быть там, когда нет мужчин; а мужчинам – когда нет женщин.
«Также: так как мужчины и женщины, раз принятые в монастырь, после годового послушничества насильно принуждаются оставаться в нем на всю жизнь, то будет установлено, что как мужчины, так и женщины, принятые к ним, имеют право уйти, когда им вздумается, вполне свободно и безусловно.
«Также: так как обычно монахи дают три обета – целомудрия, бедности и послушания, – у них будет установлено, что каждый может состоять в честном браке, быть богатым и жить на свободе. Что касается узаконенного возраста, то женщины будут приниматься с десяти до пятнадцати лет, а мужчины – с двенадцати до восемнадцати».
ГЛАВА LIII. Как была построена и чем снабжена Телемская обитель
На постройку и устройство обители Гаргантюа велел выдать наличными 2 700 831 длинношерстого барана и ежегодно, пока все не будет закончено, ассигновал доход с реки Див – 1669 000 экю с солнцем и по столько же экю с изображением плеяд. [130]
На содержание обители он пожаловал в вечное владение 2369514 английских нобилей и гарантированной поземельной
130
Длинношерстые бараны – золотая монета в 16 франков. Экю с солнцем – были выбиты при Людовике XI; что касается «экю с плеядами» – это шутка Раблэ.
Здание имело шестиугольную форму, и на каждом углу была выстроена большая круглая башня, диаметром в шестьдесят шагов. Все они были одинаковы по величине и по форме.
Река Луара протекала с севера. У реки была расположена одна из башен, называемая Артис, а к востоку была другая, называемая Калаэ. Следующая башня называлась Анатолия, за нею – Мезембрина, пятая – Гесперия, и последняя – Криэр.
Пространство между каждой башней равнялось 312 шагам.
Здание было в шесть этажей, считая подземные погреба за первый. Второй этаж был сводчатый, в виде ручки от корзины. Прочие этажи были оштукатурены фландрским гипсом. Крыши были аспидные, на карнизах красовались фигуры людей и животных, великолепно сделанные и покрытые позолотой. С них спускались водосточные трубы, рас писанные по диагонали золотом и лазурью, доходившие до земли, где кончались большими желобами, ведущими под зданием в реку.
Описываемое здание было в сто раз великолепнее дворцов Бонивэ, Шамбор и Шантильи. [131] Ибо в нем было 9 332 комнаты, и при каждой – уборная, кабинет, гардеробная, часовня; все комнаты выходили в большой зал. В каждой башне посреди жилого корпуса была винтовая лестница, ступени которой были частью из порфира, частью из нумидийского камня, частью из мрамора-змеевика, длиною в двадцать два фута толщиною в три пальца, по двенадцати ступеней от площадки до площадки. На каждой площадке были две античные арки в ширину лестницы, через которые проникал свет и через которые входили в кабинет. Лестница поднималась до самой кровли и кончалась павильоном. По этим лестницам с каждой стороны был ход в зал и из зала в комнаты. Между башнями Артис и Криэр находились прекрасные книгохранилища, с книгами на греческом, латинском, еврейском, французском, тосканском и испанском языках, распределенные по этажам соответственно этим языкам.
131
Бонивэ – дворец, который во времена Раблэ начал строить себе адмирал Бонивэ; Щамбор (или Шамбур) – дворец, начатый постройкой королем в 1536 г. (после выпуска первого издания «Пантагрюэля»); в Шантильи помещался известнейший из королевских дворцов, тоже лишь с XVI столетия.
Посередине поднималась чудесная лестница, ход на которую был снаружи здания, в виде арки в шесть туазов ширины. Эта лестница была таких размеров и вместимости, что шестеро вооруженных людей, с копьями у бедра, могли в ряд подняться на самый верх здания.
Между башнями Анатолией и Мезембриной помещались прекрасные галереи, расписанные изображениями подвигов древности, исторических событий и картами земли. В середине была такая же лестница и с таким же входом, как и со стороны реки. Над этим входом крупными античными буквами было написано следующее:
ГЛАВА LIV. Надпись на главных дверях Телемской обители
В подлиннике идет длинное стихотворение (100 строк), содержащее перечисление лиц (профессий), которым запрещен вход в обитель, и таких, которые наоборот, туда приглашаются.
В первую очередь из обители изгоняются лицемеры, ханжи, святоши, чванные болтуны, нищие, ябедники, кляузники, сутяги и так далее: нет места злобе и притворству там, где льется песня от полноты души.
Нет входа в обитель чиновникам, прислужникам власти, искателям дешевой популярности, стряпчим, писакам, судьям старого толка, так называемым хорошим прихожанам и прочего вида фарисеям: привычка к таким занятиям не должна отравлять живущих в Телеме.