Гаргулья из главного управления
Шрифт:
— Что?
Он пожимает плечами, пряча легкий намек на застенчивость за своим стаканом, когда делает глоток.
— Я убеждал себя поговорить со всеми в комнате хотя бы по одному разу, а затем уйти, пока никто не видит.
Я настолько ошеломлена его комментарием, что несколько добрых мгновений едва могу моргать. Моя поза немного съеживается. Возможно, я немного переусердствовала, оценивая его. Я снова украдкой бросаю на него взгляд, и почему-то теперь бар в этом углу кажется немного менее подавляющим.
— Почему я не видела тебя раньше? — спрашиваю я и понимаю, что допиваю свой третий бокал.
Я улыбаюсь и чувствую, как алкоголь ударяет мне в мозг, когда мои губы смыкаются вокруг черешка вишни, а зубы отделяют его от плода.
— Я бы тебя заметила.
О, черт. Это звучит слишком кокетливо, особенно учитывая то, как я не могу отвести от него глаз. Я прочищаю горло и пытаюсь вернуть себе серьезный вид.
— Я имею в виду, я никогда раньше не встречала горгулью за пределами Пик Дистрикта.
Ногу мне в рот, кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне. Вот почему я не должна пить со своими коллегами.
Он понимающе кивает. Он, вероятно, знает, что его присутствие немного необычно.
— Пик может быть довольно беспощадным. Я проработал там сто лет или около того, прежде чем мне пришлось уйти.
Я ему верю. Враждебное поглощение — это слишком мягкое название по отношению к некоторым приобретениям, которые я видела. Я сочувственно киваю.
— Это тоже, как правило, недоступно. Особенно для тех, кто не летает.
— Совершенно верно. Если ты не вписываешься в очень жесткую рабочую культуру, тебя размалывает в порошок. Я не хотел так жить, — говорит он, и это освежающее мнение приятно услышать. Я думала, что никогда не услышу конца истории о том, как все мои бывшие коллеги вскарабкались по корпоративной лестнице в ад.
Я почти говорю ему об этом, но мое внимание привлекает то, как он расстегивает манжеты, и, конечно же, мистер Безупречный надевает маленькие золотые с янтарем запонки в повседневный бар отеля в паре с часами на толстой цепочке и классным кольцом. Я прикусываю нижнюю губу в попытке не поддаться очарованию. Это не удается, потому что он начинает закатывать рукава своей рубашки. Когда он с удобством откидывается на спинку стула, рубашка натягивается на его груди, вновь привлекая мое безраздельное внимание.
Я слаба. О, это пытка.
— Это моя первая корпоративная встреча. Я вхожу в число новых сотрудников компании, — говорит он мне, поднимая свой бокал с темно-золотистым ликером на два пальца. — Но я уже работал в компаниях, которые сотрудничали с Зло Инк., прежде чем решил поискать руководящую должность более широкого профиля.
— Нет, не рассказывай мне об этом так, словно собираешься вручить мне свою визитную карточку, — стону я, прежде чем успеваю остановить себя. Возможно, было бы лучше, если бы он передал мне свою визитную карточку, чтобы я помнила, что должна налаживать связи или что-то в этом роде, а не заползать к нему на колени, чтобы я могла засунуть в себя два пальца чего-нибудь еще.
Он не расплывается в широкой улыбке, но я начинаю распознавать намек на веселье, который прорезает тени на его лице.
— Я здесь, чтобы познакомиться с людьми. Прямо
— О, это очаровательно, — смеюсь я. — Забудь все, что я говорила о том, чтобы удерживать и ценить давних сотрудников, золотые наклейки — это то, что нужно.
Он поднимает бровь, но, похоже, рад, что это меня позабавило.
— Не слишком покровительственно?
— Я не знаю, полностью ли ты понимаешь, насколько велика потребность в маленькой блестящей наклейке.
Я шевелю бровями, возможно, чересчур пьяно. Приличия забыты, я хочу наклейку, и я не знаю, как далеко я готова зайти ради нее прямо сейчас. К счастью, я не стану подробно останавливаться на этом.
— Что ж. Обычно я стараюсь включить примечание о причине, по которой я хочу отметить их работу. Поначалу я не думал, что моей прошлой команде они небезразличны, но все они начали вывешивать свои наклейки там, где я мог их видеть.
Он делает паузу на мгновение, прежде чем оценить меня, делая при этом глоток своего напитка.
— Если бы я был Совеном, я бы дал тебе наклейку за твое предложение о сохранении сотрудников. Это хорошая идея, и, очевидно, ты проделала работу, чтобы сформулировать ее.
Честно говоря, это было не то, что я ожидала услышать.
Все мое тело нагревается, и дело не в алкоголе. Мои внутренности липкие, как расплавленный шоколад.
Я не знаю, хотела бы я, чтобы он был моим боссом или… кем-то еще. Трудно удержаться и не думать о том, что я возбуждена из-за коллеги, когда я чувствую, как мои соски твердеют при мысли, что меня наградят наклейкой. Я отвлекаюсь на мгновение, размышляя, где бы он приклеил на меня золотую звезду. Может быть, на чем-нибудь сладком, например, на моей щеке. Или на ключице. Или на бедре.
Нет. Последнее, чего я хочу, — это вкладываться в парня, который эмоционально доступен только для акций фондового рынка и финансовых портфелей. Или, может быть, это третья вещь, которую я хочу, после повышения зарплаты и одной из тех действительно больших шоколадных скульптур. Я определенно недостаточно трезва, чтобы расставлять приоритеты.
Я встаю, подумав, чтобы выйти наружу и охладиться, и мой каблук зацепляется за чертову перекладину барного стула. Однако, прежде чем я падаю лицом вперед, когтистая трехпалая рука хватает меня. Его хватка сильнее моей, и, вероятно, ему требуется вполовину меньше усилий, чтобы поставить меня на ноги и удержать на месте.
Все происходит слишком быстро, и когда он поднимает меня, и я всем телом падаю ему на грудь, к счастью, моя свободная рука ловит меня, прежде чем я разбиваю нос о его грудину. Мои пальцы неэлегантно сжимаются вокруг шва его нагрудного кармана, как будто это ручка.
— Полегче, — шепчет горгулья слишком тихо, чтобы звучать иначе, как приглашение, его хвост виляет за спиной. В остальном он такой же собранный, такой же спокойный в своем идеально отглаженном костюме, но его хвост выдает намек на его мысли. Думаю, я могла бы наблюдать за ним весь день.