Гаргулья из главного управления
Шрифт:
— О, конечно, малышка, — воркует она, сопровождая меня из ванной.
— Спасибо, э-э, мамочка, — отвечаю я, и я все еще слишком потрясена, чтобы по-настоящему заботиться о том, как ужасно это прозвучало из моих уст.
Мы расстаемся в конце коридора, она бежит трусцой к магазину в вестибюле отеля с заданием, а я тащусь к лифтам.
Я не знаю, как я собираюсь пережить следующие несколько дней этой поездки, пытаясь избежать встречи с этим горгульей. Это взаимодействие выбило меня из колеи во многих отношениях. То, как он флиртовал со мной, этот поцелуй; все это заставило мое тело
Но никто никогда не замечал, что я не человек.
Иногда люди могут увидеть. Но обычно нет. Я не говорю людям, что я сирена — почти никогда.
Слишком много людей воспринимают это как приглашение пересечь границы, на что обычно они бы не решились. Рассказывать людям — значит подвергаться преследованиям, и если я призываю их изменить свое поведение, на это отмахиваются, потому что мое существование «требует этого». Это все равно что предполагать, что каждая нежить, с которой вы сталкиваетесь, хочет съесть ваши мозги. Они либо ожидают, что я всегда готова потрахаться по-быстрому, даже если это не относится к нашим отношениям, либо что меня должен интересовать секс втроем.
Каждый раз, когда это происходит, я отступаю немного назад. Кокон, который я построила в своей квартире, сплетается немного плотнее. Может быть, на двери не становится больше замков, но открыть ее становится все труднее.
Быть сиреной не так уж плохо. Это значит, что многие люди хотят, чтобы мы работали в отделе по работе с монстрами. Я чувствую эмоции людей по их дыханию, что, я полагаю, теоретически было бы полезно, но для этого нужно сидеть намного ближе к людям, чем обычно в офисе, и я на самом деле не сталкивалась с ситуацией, когда эта способность дала бы мне больше информации, чем обычному внимательному человеку.
Но менеджеры по найму считают, что это хорошо, и их даже не волнует, что я так и не получила диплом.
В итоге я пошла в отдел по работе с монстрами, потому что это был более стабильный вариант, чем все, что я могла получить с моим искусством. Стабильная зарплата и медицинская страховка для моей души. Буквально. Это прописано в моем трудовом договоре.
Вестибюль отеля кажется пустым, пока я не заворачиваю за угол большой декоративной колонны, и меня останавливает вид гарпии, обхватившей крыльями человека-невидимку, чьи очертания видны только по одежде и косо сидящим очкам на макушке. За исключением того, что, похоже, они были на полпути к тому, чтобы сделать его совершенно незаметным.
Проходит минута, и когда лицо гарпии немного смягчается от поцелуев, которые она совершает, они замечают меня и вздрагивают.
— О, — говорят они более или менее одновременно.
Я узнаю гарпию по всем своим встречам с ней в офисе. Кэти, половина проклятия моего существования на работе.
Я застыла рядом с ними, не уверенная, хочу ли вернуться тем же путем, каким пришла, или пройти мимо них, как будто ничего не видела. Эти двое не то чтобы расходятся, но они перестают лапать друг друга, заново застегивая различные расстегнутые пуговицы. Я понимаю, что на рубашке человека-невидимки прямо над карманом вышит логотип Зло Инк., поэтому он должен работать с нами.
— Э-э, я, э-э, вернусь к тебе позже,
Я знаю этот голос, это парень, который всегда звонит мне по поводу излишне педантичных электронных писем Кэти о не совсем своевременных счетах.
— Это был Тед? — слова вырываются как-то случайно, когда я перевожу взгляд с гарпии на коридор, где исчезла его одежда.
— Я, э-э, — я делаю паузу и перевариваю фразу, — никогда не видела его раньше, — потому что это очевидно. — Я никогда раньше не встречалась с ним лично.
Кэти просто прислоняется спиной к стене вестибюля отеля и пожимает плечами, не выглядя особенно напуганной тем, что ее застали с наполовину снятыми штанами. Она продолжает приводить в порядок свою одежду.
— Вероятно, потому, что он работает в другом офисе.
— О, — я киваю. Не знаю, смогу ли я переварить то, что только что увидела. — Я думала, вы двое… ну, я не думала, что вы…
Слова замирают с каждой мыслью, которую я пытаюсь начать, потому что, кажется, я не могу придумать, как достойно закончить любую из них.
Кэти ловит мой взгляд, как у большинства типов птиц, это скорее взгляд сбоку, а не прямой. Она знает, что я разбиралась с большинством ее и Теда жалоб друг на друга, потому что именно из-за нее проходит большая часть моих встреч один на один. Обычно, когда она заходит со своим кофе и замечает меня, ее перья немедленно встают дыбом, потому что она знает, что за этим последует.
— То, что происходит в рабочих поездках, остается в рабочих поездках, — просто говорит она, но по выражению ее глаз видно, что она не хочет, чтобы я поднимала этот вопрос в следующий раз, когда мне придется назначить с ней встречу. — Встречаться с людьми из другого офиса случается нечасто.
Я могла бы сказать несколько умных вещей о том, что, возможно, им следует почаще работать вместе, но алкоголь бьет мне в мозг куда-то в место, отвечающее за чувство равновесия. На несколько долгих мгновений я прижимаюсь к стене.
Честно говоря, у меня нет возможности читать ей нотации. Жаль, что я не могу этого сделать. Прошло много времени с тех пор, как у меня кто-то был, даже секс на одну ночь.
Это также усложняется, потому что сиренам нужен секс, чтобы выжить. Что ж, звучит несколько драматично. Без него я становлюсь подавленной и вялой, как если бы у меня был дефицит витаминов. Чем старше я становлюсь, тем сильнее это бьет по моему телу.
Конечно, я могла бы добиться этого традиционным способом, соблазняя людей и разжигая их сексуальную химию, как это делали мои предки, прежде чем позволить им разбиться о камни. Но общение с людьми истощает меня. Намеренный флирт с людьми заставляет меня немного замирать внутри. Соблазнять людей — это большая работа, когда ты интроверт, и на самом деле это не навык, присущий сирене, вопреки распространенному заблуждению.
И даже тогда соблазнение сопряжено со своими препятствиями. Например, я понимаю, что людям приходится беспокоиться о беременности и ИППП, и я хочу это ценить, но, с другой стороны, может быть, девушка просто хочет, чтобы ее грубо оттрахали, и скулит «Кончай в меня, папочка», не желая оправдываться каждый чертов раз.