Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

Губерман Игорь Миронович

*

Поскольку в жизненном меню — увы — нам большего не дали, я женщин искренне ценю за обе стороны медали.

*

По весне, как козырная карта, без жеманства, стыда и надменности для поимки любовного фарта оголяются все сокровенности.

*

Увы, но в жизни скоротечной с годами вянет благодать уменья вспыхнуть к первой

встречной и ей себя всего отдать.

*

Профан полнейший в туфлях, бусах — эстетской жилки я лишен, зато сходился я во вкусах с мужьями очень разных жен.

*

Загадочно мне женское сложение — духовного и плотского смешение, где мелкое телесное движение меняет наше к бабе отношение.

*

Семья — устройство не вчерашнее, уже Сенека замечает: мужик — животное домашнее, но с удовольствием дичает.

*

Податливость мою хотя кляну, однако же перечить не рискую: мужчина, не боящийся жену, весьма собой позорит честь мужскую.

*

Многим дамам ужимками лестными я оказывал знаки внимания, потому что с учтивыми жестами тесно связан успех вынимания.

*

Любовь — не только наслаждение: и по весне, и в ноябре в любви есть самоутверждение, всегда присущее игре.

*

Зная книгу жизни назубок, текста я из виду не теряю, важную главу про поебок я весьма усердно повторяю.

*

Глубоким быть философом не надо, повсюду видя связи и следы: любовью мир удержан от распада, а губят этот мир — ее плоды.

*

Наукой все границы стерты, на днях читал уже в печати я, что девки делают аборты от непорочного зачатия.

*

Необходим лишь первый шаг туда, где светит согрешение, а после слабая душа сама впадает в искушение.

*

За мелким вычетом подробностей невмочь ни связям, ни протекции помочь ни в области способностей, ни в отношении эрекции.

*

Весной зацвел горох толченый, влюбился в рыбу крокодил, пошел налево кот ученый и там котят себе родил.

*

Меняются каноны и понятия, вид мира и событий, в нем текущих, одни только любовные объятия — такие

же, как были в райских кущах.

*

В беседе с дамой много проще воспринимать ее на ощупь.

*

Когда мы видим лик прелестный и слов уже плетется вязь, то блекнет весь пейзаж окрестный, туманным фоном становясь.

*

Порой грущу при свете лунном, томясь душой перед рассветом, что снюсь, возможно, девам юным, но не присутствую при этом.

*

Под фиговым порой таится листиком такое, что не снилось даже мистикам.

*

Пускай на старческой каталке меня сей миг везут к врачу, когда вакханку от весталки я в первый раз не отличу.

*

Пройдет и канет час печальный, и я меж ангелов небесных увижу свет первоначальный и грустно вспомню баб телесных.

*

Сыграет ангел мой на дудочке, что мне пора пред Божье око, и тут же я смотаю удочки, и станет рыбкам одиноко.

*

С какой-нибудь из дивно зрелых дам пускай застигнет смерть меня на ложе, окликнет Бог меня: — Ты где, Адам? А я ему отвечу: — Здесь я, Боже!

*

Всуе прах мой не тревожь, а носи бутылки, пусть ебется молодежь на моей могилке.

Поскольку ни на что уже не годен,

теперь я относительно свободен

Видя старческую прыть, бабы разбегаются, дед их дивно мог покрыть, а они пугаются.

*

Время хворей и седин — очень тяжкая проверка утлых банок от сардин, серых гильз от фейерверка.

*

Это враки, что выдохся я, сочинялись бы книжка за книжкой, но состарилась Муза моя и стихи мне диктует с одышкой.

*

Хоть пыл мой возрастом уменьшен, но я без понта и без фальши смотрю на встречных юных женщин глазами теми же, что раньше.

*

Сейчас, когда уже я старожил, я верен обывательским пределам — не то чтобы я жизнью дорожил, но как-то к ней привык душой и телом.