Гарри Поттер и Часы Жизни
Шрифт:
В какой-то момент Ариана отделилась от стены, и Гарри сконцентрировал всё своё внимание на девушке. Он расслышал, как два голоса почти одновременно выкрикнули «Круцио!», и Ариана бросилась под перекрёстные струи заклинаний.
– Темпулус Вивантум!
– в тот же миг закричал ставший видимым Грин-де-Вальд. Его рука крепко сжимала Часы - Гарри заметил белый циферблат и откинутую крышку корпуса. Картина, представшая перед глазами юноши мгновение спустя, повергла его в шок. Он никогда не видел ничего более противоречащего здравому смыслу -
Аберфорт, застигнутый каким-то заклятьем, сидел, скрючившись, на полу. Альбус и Геллерт, злобно оскалившиеся, стояли друг против друга, а Ариана застыла между ними, вскинув руки. Взгляд её был отрешённым, страдание до неузнаваемости исказило черты лица, а струи зелёноватого пламени запрещённых заклинаний были похожи на сверкающие мечи, готовые вонзиться в тело девушки.
Создатель Часов подошёл к сестре Дамблдора и решительно взял её за запястье. То, что случилось в последующее мгновенье, было настолько жутким, что Гарри похолодел - рядом с волшебником возникла фигура в тёмной мантии с капюшоном, скрывающим лицо. Грин-де-Вальд не видел её появления - внимание мага было приковано к Часам Жизни, механизм которых он собирался привести в действие.
Гарри смотрел как завороженный. Из-под мантии показалась костлявая рука, и длинные белые пальцы молниеносно вцепились в запястье изобретателя артефакта.
Вздрогнув, чародей испугано уставился на дерзнувшего помешать ему.
– Ты думаешь, всё так просто? Вломился без спроса в прошлое и хочешь забрать то, что принадлежит мне по праву?
– голос был замогильным, жутким, ледяным.
Грин-де-Вальд разжал ладонь, и тонкие пальцы на его запястье разомкнулись.
– К-к-кто т-ты?
– заикаясь, с трудом выговорил он.
– Так и не понял? Тогда представлюсь. Я - Смерть.
Костлявые руки откинули капюшон, и Гарри передёрнуло от отвращения и ужаса - он увидел череп с пустыми глазницами.
– Но… но тебя не должно тут быть… Я…я всё просчитал!
– О каких расчетах может идти речь, когда дело касается Смерти, Геллерт? Ты - всего лишь волшебник, и тебе не стоило вмешиваться в то, о чём ты имеешь только смутное представление. Конечно, твоя задумка грандиозна - вырвать жертву из моих рук! Это смелый вызов! Но ты не учёл одного - здесь я диктую условия, и твоё изобретение не стоит и ломаного кната до тех пор, пока я не получу выкуп.
– Чего ты хочешь взамен?
– Грин-де-Вальд трясся от страха.
– И этот вопрос задаёшь мне ТЫ?
– голос Смерти можно было бы назвать удивлённым, если бы он не прозвучал так пугающе.
– Тогда позволь полюбопытствовать сначала, что за узор выложен изумрудами на крышке твоих Часов?
– Это знак… верующих… в Дары Смерти.
– Стало быть, ты всегда верил в мои Дары так же свято, как и в легенду, которая связана с ними?
– Да, - только и смог вымолвить маг.
– И что же говорится в легенде о том, кто соберёт все три Дара?
– Он станет… Повелителем Смерти.
– Вот видишь, ты
Слова Смерти прозвучало как приговор - Грин-де-Вальд побледнел и опустил голову.
– У меня есть только Бузинная палочка. Возьми её, а остальное я передам тебе позже!
– взмолился маг.
– Ты путаешь меня со святым Мерлином - я не способна испытывать жалость и делать милости. Мне не составило бы труда просто отобрать у тебя сейчас свою палочку, но тут есть одна загвоздка - я должна получить все Дары разом, иначе будет нарушена пространственно-временная связь между ними. Так что Ариана останется в Царстве Мёртвых, - монотонный, загробный голос действовал угнетающе.
Чародей слабо застонал, закрывая лицо ладонями.
– Но и это ещё не всё - я накажу тебя за бесцеремонное вторжение в мои владения, а также за твою наглую уверенность, что ты сильнее меня.
Гарри видел, как беспомощно задрожали губы Грин-де-Вальда. Безутешный в своём разочаровании маг отошёл от Арианы и опустился на стул.
Просочившись сквозь сверкающий луч заклинания, Смерть встала напротив незадачливого изобретателя.
– Итак, первое. Когда ты снова окажешься в реальном мире, ты потеряешь власть над своими Часами - в твоих руках они будут не более чем безделушкой.
– Второе. Я внесу небольшое уточнение, касающееся применения артефакта - отныне с их помощью удастся вернуть к жизни только мага, чья душа находится в Зале Ожидания. Я не хочу отдавать то, что уже принадлежит Царству Мёртвых, хотя бы потому, что это всецело моя добыча!
– И, наконец, третье - любого, кто воспользуется твоим изобретением, но не принесёт мои Дары, я лишу волшебной силы до конца дней. Поскольку больше ничто не интересует меня в качестве выкупа, только одному единственному волшебнику посчастливится вновь увидеть белый свет.
На Грин-де-Вальда было жалко смотреть - плечи его поникли, в глазах застыло выражение глубокой печали, смешанной с горечью поражения. Он встал, подошёл к неподвижной фигуре юного Дамблдора и положил руку ему на плечо.
– Прости меня, Альбус. Я сделал всё, что мог, чтобы исправить ту давнюю роковую ошибку, которая впоследствии развела нас с тобой, - голос чародея дрогнул, и скупая слеза скатилась по его щеке.
Окинув мрачным взглядом застывшие фигуры, он разжал кулак и обречённо вздохнул - артефакт, лежащий на ладони, был теперь для него всего лишь никчёмной вещью. Грин-де-Вальд прикоснулся большим пальцем к кнопке корпуса часов, и крышка откинулась.