Гарри Поттер и Дары Cмерти
Шрифт:
От неё скверно пахло, а может, это от дома. Гарри сморщил нос, боком протискиваясь в дверь и стягивая мантию-невидимку. Оказавшись рядом со старухой, он заметил, какая она низенькая; согнутая от старости, она была ему по грудь. Старуха закрыла за ними дверь – синеватые костяшки пальцев резко выделялись на фоне осыпающейся краски – и уставилась Гарри в лицо. Глаза её, затянутые бельмами, прятались в складках полупрозрачной кожи, лицо было всё в красных прожилках сосудов и старческих пигментных пятнах. Непонятно, могла ли она что-нибудь вообще видеть, а
Старуха размотала побитую молью чёрную шаль, открыв реденькие белые волосы, сквозь которые просвечивала кожа. Запах старости, пыли и немытого тряпья стал ещё сильнее.
– Батильда? – повторил Гарри.
Она опять кивнула. Гарри вдруг почувствовал, как ожил медальон у него на груди, сквозь холодное золото ощущался пульс. Может быть, то, что скрывается внутри, почуяло угрозу?
Батильда, волоча ноги, прошла мимо них, толкнув по дороге Гермиону, как будто не видела её, и скрылась в комнате – надо полагать, гостиной.
– Гарри, что-то я сомневаюсь, – зашептала Гермиона.
– Смотри, какая она мелкая. Если что, мы с ней уж как-нибудь справимся, – ответил Гарри. – Слушай, я тебе не говорил, она немного не в себе. Мюриэль сказала, что она выжила из ума.
– Иди сюда! – позвала Батильда из-за двери.
Гермиона дёрнулась и схватила Гарри за руку.
– Всё нормально, – успокоил он её и первым вошёл в гостиную.
Батильда ковыляла по комнате, зажигая свечи, но всё-таки здесь было очень темно, не говоря уже о том, что безумно грязно. Под ногами скрипел толстый слой пыли, а нос Гарри различил, кроме запаха затхлости и плесени, нечто гораздо худшее, вроде протухшего мяса. Да когда же в последний раз к Батильде кто-нибудь заглядывал поинтересоваться, не нужна ли ей помощь? Она, кажется, напрочь забыла, что владеет магией, – свечи зажигала неуклюже, одной рукой, рискуя поджечь обвисшую кружевную манжету.
– Давайте я, – предложил Гарри, отбирая у неё спички.
Батильда молча смотрела, как он зажигает свечные огарки, расставленные на блюдечках по всей комнате, на шатких стопках книг и на чайных столиках среди растрескавшихся плесневелых чашек.
Последнюю свечку Гарри обнаружил на пузатом комодике, где теснились фотографии. Вспыхнул огонёк, отражение заплясало в пыльных стёклах и на потускневших серебряных рамках. Изображения на снимках чуть заметно зашевелились. Пока Батильда возилась с дровами у очага, Гарри прошептал:
– Тергео!
Пыль с фотографий исчезла, и сразу стало видно, что с полдюжины самых больших и вычурных рамок пусты. Интересно, кто вынул фотографии – сама Батильда или кто-нибудь другой? Тут Гарри бросился в глаза один снимок, стоявший сзади. Он схватил фотографию.
Из рамки на Гарри смотрел, лениво улыбаясь, весёлый вор с золотыми волосами, сидевший когда-то на корточках на подоконнике в мастерской Грегоровича. И тут Гарри вспомнил, где он видел это лицо, – в книге «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», рука
– Миссис… мисс Бэгшот! – окликнул Гарри слегка дрожащим голосом. – Кто это?
Батильда стояла посреди комнаты и смотрела, как Гермиона разводит огонь в очаге.
– Мисс Бэгшот? – повторил Гарри, подходя к ней с фотографией.
В камине вспыхнуло пламя. Батильда оглянулась на голос, и крестраж забился чаще у Гарри на груди.
– Кто этот человек? – спросил Гарри, сунув фотографию ей под нос.
Старуха молча воззрилась на снимок, потом на Гарри.
– Вы знаете, кто это? – повторил он очень громко и раздельно. – Этот человек? Вы его знаете? Как его зовут?
Батильда тупо смотрела на Гарри. Он почувствовал глухое отчаяние. И как это Рита сумела её разговорить?
– Кто этот человек? – громко повторил он.
– Гарри, что ты делаешь? – спросила Гермиона.
– Тут на фотографии тот самый вор, ну, который украл что-то из мастерской Грегоровича! Пожалуйста, вспомните! – взмолился он. – Кто это?
Старуха всё так же молча смотрела на него.
– Зачем вы позвали нас, миссис… мисс Бэгшот? – спросила Гермиона, тоже повысив голос. – Вы что-то хотели нам рассказать?
Батильда словно и не слышала Гермиону. Она, шаркая, подступила к Гарри и движением головы указала на дверь.
– Вы хотите, чтобы мы ушли? – спроси Гарри.
Она повторила свой жест, однако на этот раз ткнула пальцем сперва в него, потом в себя, потом в потолок.
– А, понял… Гермиона, По-моему, она хочет, чтобы я поднялся с ней наверх.
– Ладно, пошли, – сказала Гермиона.
Но стоило Гермионе двинуться с места, Батильда на удивление энергично затрясла головой и снова указала на себя и на Гарри.
– Она хочет, чтобы я пошёл с ней один.
– Почему это? – резко спросила Гермиона. Её голос звонко разнёсся по освещённой свечами комнате. Старуха качнула головой от громкого звука.
– Может, Дамблдор не велел ей давать меч никому, кроме меня?
– Ты думаешь, она на самом деле знает, кто ты?
– Да, – ответил Гарри, глядя сверху вниз в обращённые к нему белые глаза. – Думаю, знает.
– Ну хорошо, только возвращайся поскорее, Гарри.
– Ведите, – сказал Гарри Батильде.
Она как будто поняла, во всяком случае, заковыляла к двери. Гарри оглянулся и ободряюще улыбнулся Гермионе, хоть и не был уверен, что она это видела. Она стояла, обхватив себя руками, посреди озарённого свечами запустения и не отрывала взгляда от книжного шкафа. Выходя из комнаты, Гарри незаметно сунул за пазуху фотографию незнакомого вора в серебряной рамке.
Лестница была крутая и узкая, Гарри посетило искушение подпереть руками мощный зад Батильды, нависавший у него над головой, чтобы она ненароком не рухнула на него. Медленно, с хрипом дыша, старуха взобралась по ступенькам, на площадке свернула направо и провела Гарри в спальню с низким потолком.