Гарри Поттер и Дары Смерти(astronom bash.ru)
Шрифт:
Лицо Аберфорта бледнело, словно его смертельно ранили.
— Мне кажется, она хотела помочь, но не понимала, что делает, и я не знаю, кто из нас сделал это, это мог быть любой из нас… и она умерла.
Его голос прервался на последнем слове, и он упал в кресло. Лицо Гермионы было мокрым от слез, Рон был почти таким же бледным, как Аберфорт. Гарри чувствовал только отвращение: он хотел бы никогда этого не слышать, забыть об этом навсегда.
— Мне так… мне так жаль, — прошептала Гермиона.
— Ушла, — прохрипел Аберфорт. — Ушла навсегда.
Он вытер нос рукавом и прокашлялся.
— Конечно
— Он никогда не был свободен, — проговорил Гарри.
— Что-что? — удивился Аберфорт.
— Никогда, — продолжил Гарри. — В ночь, когда ваш брат умер, он выпил зелье, которое свело его с ума. Он начал кричать, умолять кого-то, кого рядом не было. «Не трогай их, прошу… нападай на меня…»
Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не рассказывал, что произошло на острове посреди озера — события после возвращения Гарри и Дамблдора в Хогвартс совершенно затмили то, что случилось чуть раньше.
— Он думал, что снова дома, с вами и Гриндельвальдом, я знаю, — сказал Гарри, вспоминая, как умоляюще хныкал Дамблдор. — Он думал, что видит, как Гриндельвальд нападает на вас и Ариану… это было пыткой для него, если бы вы увидели его тогда, вы не сказали бы, что он свободен.
Аберфорт, похоже, увлекся созерцанием своих узловатых, жилистых рук. После долгой паузы он сказал:
— Почему ты так уверен, Поттер, что мой брат больше заинтересован в тебе, а не в высшем благе? Почему ты так уверен, что тобой нельзя пренебречь, как моей маленькой сестрой?
Сердце Гарри словно пронзило осколком льда.
— Я не верю этому. Дамблдор любил Гарри, — возразила Гермиона.
— Почему он тогда не сказал ему, чтобы он спрятался? — тут же ответил Аберфорт. — Почему он не сказал ему: будь осторожен, это и это поможет тебе выжить?
— Потому что, — сказал Гарри до того, как успела заговорить Гермиона, — иногда ты должен думать о чем-то большем, чем собственная безопасность! Иногда ты должен думать о высшем благе! Это война!
— Тебе семнадцать, мальчик!
— Я совершеннолетний, и я буду продолжать сражаться, даже если вы сдались.
— Кто сказал, что я сдался?
— «Ордену феникса конец, — повторил Гарри. — Сам-Знаешь-Кто победил, все кончено, и любой, кто притворяется, что это не так, просто обманывает себя».
— Я не говорю, что это мне очень нравится, но это правда!
— Нет, не правда, — сказал Гарри. — Ваш брат знал, как покончить с Сами-Знаете-Кем, и он передал это знание мне. И я буду сражаться до тех пор, пока не одержу победу — или умру. Не думайте, что я не знаю, как это может кончиться. Я это знаю уже не один год.
Он ждал, что Аберфорт съязвит или что-то возразит, но тот промолчал, лишь наморщив лоб.
— Нам нужно попасть в Хогвартс, — повторил Гарри. — Если вы не можете нам помочь, мы подождем утра, оставим вас с миром и попытаемся пробраться туда сами. Если же вы можете нам помочь — что ж, самое время об этом сказать.
Аберфорт неподвижно сидел в кресле, буравя Гарри глазами, так похожими на глаза его брата. Наконец он откашлялся,
— Ты знаешь, что делать, — сказал он.
Она улыбнулась, повернулась и ушла, но не так, как обычно уходят портреты — за раму, а в какой-то длинный тоннель, нарисованный позади нее. Они смотрели на ее хрупкую фигурку до тех пор, пока она окончательно не растворилась в темноте.
— Э-э-э… что… — начал Рон.
— Сейчас туда можно попасть только одним способом, — сказал Аберфорт. — Ты должен знать, что они закрыли все старые секретные проходы с обеих сторон, дементоры окружают стены, внутри школы регулярно ходят патрули — по крайней мере, мне так рассказали. Это место еще никогда так серьезно не охранялось. Да и что ты собираешься сделать в школе, пока директор — Снейп, а его заместители — семейка Кэрроу… хотя это твое дело, да? Ты сказал, что готов к смерти.
— Но что… — проговорила Гермиона, хмуро глядя на портрет Арианы.
Маленькая белая точка снова появилась в конце нарисованного тоннеля. Ариана шла назад, к ним, и, приближаясь, становилась все больше. Но сейчас с ней шел кто-то еще, кто-то, кто был выше нее. Он прихрамывал и, похоже, был взволнован, его волосы были длиннее, чем Гарри когда-либо видел, на его лице зияло несколько глубоких ран, одежда была разорвана. Две фигуры все увеличивались, пока на портрете не стали видны только их головы и плечи. Затем портрет открылся, словно маленькая дверца, и за ним оказался вход в настоящий тоннель. Из него — с нестриженными волосами, пораненным лицом, в разорванной мантии — выбрался настоящий Невилл Лонгботтом, который с радостным криком спрыгнул с камина и воскликнул:
— Я знал, что ты придешь! Я знал это, Гарри! [44]
Глава двадцать девятая — Потерянная диадема
–
— Невилл… Что про… Как…?
Но Невилл, увидев Рона и Гермиону, с радостными криками кинулся их обнимать. Чем дольше Гарри смотрел на него, тем больше понимал, что вид у того ужасный. Вокруг заплывшего глаза красовался желто-лиловый синяк, на лице виднелись порезы. Выглядел Невилл очень неопрятно — чувствовалось, что живется ему непросто. Тем не менее, его разбитое лицо сияло от счастья, когда он, отпустив Гермиону, снова произнес:
44
Дата последней редакции: 07.08.2007
Переводчик: loony_spectre
Бета: nataniel-la
Гамма:
— Я знал, что вы придете! Я все время говорил Симусу, что это только вопрос времени!
— Невилл, что с тобой произошло?
— Что? А, это? — Невилл мотнул головой. — Ерунда, Симусу больше досталось. Сами увидите. Ну что, идем? Ой, — он повернулся к Аберфорту. — Аб, могут прийти еще двое.
— Еще двое? — зловеще повторил Аберфорт. — Что значит «еще двое», Лонгботтом? В деревне комендантский час, и на нее наложены Кричащие чары!
— Я знаю, поэтому они аппарируют прямо сюда, — ответил Невилл. — Пожалуйста, отправьте их через проход, когда они появятся. Большое вам спасибо.