Гарри Поттер и Дары Смерти(astronom bash.ru)
Шрифт:
— Это же оригинал! — воскликнул Ксенофилиус, и когда Гермиона кивнула, сказал: — Тогда почему бы вам не перечитать нам эту сказку вслух прямо сейчас? Так проще убедиться, что мы все поймём, о чём речь.
— Нуу… ладно… — Гермиона немного нервничала. Она открыла книгу, и Гарри увидел тот самый символ, который они рассматривали, на верхней части страницы. Кашлянув, Гермиона принялась читать.
Жили как-то раз братья родные, трое было их у их матушки. И пошли они в путь-дороженьку, по тропиночке, да по кривенькой; то не день стоял, уж смеркалося…
— Мама всегда рассказывала — «в полночь»! — перебил Рон, слушавший ее, растянувшись на кресле и подложив руки под голову.
Гермиона раздражённо
— Ну прости, я просто подумал, что полночь — это страшнее какого-то «смеркания», — извинился Рон.
— Ага, конечно, вот только страха нам как раз сейчас в жизни и не хватает, — огрызнулся Гарри, не в силах сдержаться. Ксенофилиус, кажется, не обращал на них особого внимания, глядя из окна на звёздное небо. — Продолжай, Гермиона.
Вот идут они — реченька течёт, ох глубокая да опасная, вброд не перейти, переплыть нельзя. Но у тех братьёв были палочки, не простые ведь, а волшебные. Быстро создали братья мост большой, не страшна теперь глубока вода. И взошли братья на тот мост большой, шли да шли вперёд, да не перешли. И встречает их жуть кошмарная, вся черна стоит, в плащ укутана.
Говорит им Смерть…
Не волшебник то и не маггл был, в том плаще была сама Смерть страшна…
— Извини, что перебиваю, — вмешался Гарри. — С ними заговорила Смерть?
— Но это же сказка, Гарри!
— Да, извини. Продолжай.
Говорит им Смерть: «Молодцы, братья, через реченьку вы мою прошли, от меня себя вы уберегли. Обманули вы саму смертушку, знать вы хитрые да умелые. За ваш сметлив ум, хитрость славную, награжу я вас да побалую. Что хотите вы — попросите вы, всё вам дам сейчас, всё пожалую.
Старший братец был — ох, драчун-хвастун, захотел иметь мощь огромную. Подарила Смерть ему палочку — не простую, нет, очень сильную. Смерть сама ее изготовила: с бузины куста ветку срезавши, в один миг ее обработала.
Средний братец был — тот ещё дурак, захотел он Смерть униженьем взять. Попросил её такой камень дать, чтобы мёртвых мог у неё отнять. Гальку с берега тогда Смерть взяла, брату отдала — пусть натешится.
И спросила Смерть брата младшего, что бы он хотел у нее забрать. Самый младший был не дурак просить, скромным парнем был, не кичился зря ни умом своим и ни силушкой. Захотел он тут незаметным стать, спрятаться хотел, невидимкой быть. Смерть дала ему чудо-мантию, чудо-мантию — стать невидимым.
— У Смерти была мантия-невидимка? — снова перебил Гарри.
— Чтобы она могла незаметно шмыгать мимо людей, — добавил Рон. — Иногда ей просто надоедало гоняться за ними, хлопая в ладоши и завывая… ой, извини, Гермиона.
Потом Смерть ушла, отпустив братьёв. Обмануть она их задумала. Обмануть-убить, всех к себе забрать.
Разошлись братья, кто куда глядел, каждый выбрал сам путь-дороженьку.
Старший брат ушёл дальше двух других, захотелось тут ему прихвастнуть. Как добрёл-дошёл до деревни он, повстречался тут с другим волшебником. На дуэль позвал незнакомца он, своей палочкой победил его, переколдовал да совсем убил. Он в трактир пошёл свой успех смочить, зелена вина много кубков пил, хвастаться он стал своей палочкой, а потом ушёл на конюшню спать.
Слушал речи те молодой колдун, захотел он сам ту же палочку. И решился он хвастуна убить, его палочку — да себе украсть. Перерезал он горло дураку, палочку украв, сам он сильным стал.
Так забрала Смерть, что ее было.
А второй-то брат — тот домой пошёл. Неженат он был, невесту схоронил. Взял он камень свой, чтоб вернуть её, повертел в руках, приспособился. Глядь — к нему идёт девушка его. Как живая ведь — его невестушка!
Но любимая холодна как лёд, словно мир иной не пустил её. Хоть вернулася в мир живых она, но ему уже не принадлежит. Страдал средний брат от надежд пустых, а потом совсем как с ума сошёл. Он убил себя, чтоб с любимою
Так забрала Смерть, что ее было.
И искала Смерть брата меньшего годы долгие, сто дорог прошла — не смогла найти. Не снимал тот брат свою мантию, бы невидимым столько времени. Только в старости сыну отдал он то, что некогда сама Смерть дала. Поприветствовав Смерть уж близкую, обнял брат ее как знакомую, поздоровался с нею он радостно, да и вместе с нею ушёл в мир иной.
Гермиона закрыла книгу. Ксенофилиус словно не сразу заметил, что она дочитала сказку. Он отвёл взгляд от окна и сказал:
— Ну вот.
— Что вот? — смутилась Гермиона.
— Так вот же Дары Смерти! — удивился Лавгуд. Он взял перо с заваленного всякой всячиной стола и вытянул обрывок пергамента, торчавшего между страниц какой-то книги.
— Старшая Палочка, — начал перечислять он, рисуя вертикальную линию на пергаменте. — Камень Возрождения, — он нарисовал над палочкой круг, — и Мантия-Невидимка, — закончил он, заключив палочку и круг в треугольник, нарисовав в итоге символ, так заинтриговавший Гермиону. — Вот они — Дары Смерти все вместе.
— Но в сказке не употребляется такое словосочетание, как Дары Смерти! — возразила Гермиона.
— Конечно, нет! — Ксенофилиус был ужасно доволен собой. — Это же детская сказка, адаптированная для самых маленьких. Её рассказывают просто для удовольствия ребёнка. Но те из нас, кто действительно понимает, знают, что в этом сказании описаны три предмета, или Дара, владея которыми, можно стать хозяином самой Смерти.
Повисла тишина. Ксенофилиус всё так же смотрел в окно. Солнце поднималось над самой кромкой неба.
— У Луны скоро будет достаточно шлёппов, — сказал он тихо.
— Когда вы говорите «хозяин Смерти»… — начал Рон.
— Хозяин, владелец, победитель — как тебе больше нравится.
— Это означает… — медленно произнесла Гермиона, и Гарри почувствовал, как за нарочитой серьёзностью та пытается скрыть скептические нотки, — что вы верите в существование этих Даров Смерти?
— Ну, конечно же! — снова приподнял брови Ксенофилиус.
— Но, мистер Лавгуд, — Гермиона явно не могла больше сдерживаться, — неужели вы правда верите, что…
— Луна рассказывала мне о вас, юная леди, — прервал её Ксенофилиус. — Предполагаю, что вы девушка неглупая, но при этом крайне ограниченная, зашоренная. Вашей мысли не хватает полёта.
— Да, Гермиона, примерь-ка это, — сказал Рон, кивнув на нелепый головной убор. Судя по голосу, он с трудом удерживался от смеха.
— Мистер Лавгуд, — снова начала Гермиона, — да, мы знаем о существовании мантий-невидимок. Да, они редкие, но они существуют. Но…
— Да нет же, мисс Грейнджер! Третий дар Смерти — это настоящая Мантия-Невидимка! Заметьте — не просто дорожный плащ, защищенный чарами Невидимости или Ослепляющим заклятьем, либо сотканный из шерстинок полувидима. Да, такая вещь, конечно же, способна скрывать своего владельца в течение нескольких лет, но потом она постепенно потускнеет и утратит свои свойства. Мы же говорим о Мантии, которая на самом деле делает человека невидимым. Над нею не властно время, её защиту не могут разрушить никакие заклинания. Сколько подобных мантий вы когда-либо видели, мисс Грейнджер?
Гермиона открыла было рот, но снова закрыла его; вид у неё был смущённый. Она, Гарри и Рон смотрели друг на друга, и Гарри знал, что всем троим пришло в голову одно и то же. Получалось так, что та самая мантия, описанная Ксенофилиусом, прямо сейчас была у них с собой.
— Вот именно! — триумфально заключил Ксенофилиус. — Ни один из вас такой мантии отродясь не видывал. Владелец такой мантии был бы очень богатым человеком. — Он снова выглянул в окно. Небо чуть заметно порозовело.
— Ладно, — смущённо согласилась Гермиона, — пусть такая мантия существует. Но что насчёт камня, мистер Лавгуд? Того самого, который вы назвали Камнем Возрождения?