Гарри Поттер и Фактор Неопределённости
Шрифт:
— Страна-то не маленькая, — сказала Гермиона. — Было бы неплохо сузить область поисков.
— До вашего появления я успел изучить свитки. Там специальные заклинания для открытия чего-то, предположительно какого-то тайника или хранилища, где скрыты ключи к метаморфозе... но к счастью для нас, они завязаны на времени. Их можно использовать только в определенное время суток в определенный период лунного цикла. Первый шанс их использовать у Аллегры будет в полночь по западному времени, или в пять утра по нашему... что оставляет
— Гермиона не рассказала тебе, что я думаю о твоих припадках? — спросила Квинн.
— Рассказала. Интересная теория, но мне не кажется, что я получал во время них какую-то информацию, да даже если бы и получал, как знать, что за ней стоит?
— Маловероятно, что Аллегра или кто-то на нее работающий стал бы тратить столько сил и мысленно с тобой связываться, только чтобы отступить, когда понял, что навредил тебе.
Гарри все еще был настроен скептически.
— Милый, я могу ввести тебя в транс, — предложила Гермиона. — Хоть попробуем извлечь то, что тебе послали, если это вообще так. А потом будем думать дальше.
Гарри задумался:
— Ладно, попытка не пытка, — Гарри встал и понес в раковину свои тарелки, улыбнувшись ей. — Кстати, спасибо, что назвала “милым”.
Они быстро вымыли посуду и переместились в гостиную. Гермиона усадила Гарри в кожаное кресло, а сама расположилась на стуле рядом с ним.
— Ладно, теперь просто расслабься, — тихим спокойным голосом проговорила она. Она достала палочку и прошептала несколько слов — кончик палочки засветился нежно-лиловым. Она держала его на уровне глаз Гарри.
— Hypno ad dormirum, — прошептала она, водя палочку небольшими кругами у него перед лицом. — Sophias ad oculum... — взгляд Гарри устремился куда-то вдаль, и нежно-лиловый свет заслонил его зеленые глаза. Она опустила палочку — его взгляд остался на месте.
— Гарри, ты меня слышишь? — мягко позвала она. Он кивнул. — Хорошо. Я хочу, чтобы ты мысленно вернулся к первому припадку и…
Вдруг он глубоко вдохнул и стал говорить, очень быстро, что-то, напоминавшее заклинание. Гермиона придвинулась ближе, но не смогла разобрать слов.
— Хватит, — сказала она. Он прекратил говорить. — Это заклинание? — он кивнул. — Где ты его слышал?
— Боль, — промямлил он. — Оно было за болью. — Гермиона с Квинн обменялись взглядами. Гермиона достала кусок пергамента и перо.
— Можешь написать?
Он схватил перо с пергаментом, и она подложила ему под пергамент книгу, чтобы он смог писать. Его рука сама собой летала по пергаменту, и слова быстро выходили из-под пера. Гермиона стала читать через его плечо: действительно, похоже на заклинание. Наконец он бросил перо.
— Ладно, — сказала она. — А теперь…
Это все, что она успела сказать. Он вдруг громко вскрикнул и резко выпрямился, прижав обе ладони ко лбу.
—
— Сделай что-нибудь! — крикнула Гермиона, потому как слишком волновалась, чтобы придумать что-то самой. Квинн подняла палочку и открыла было рот… но, не успела ничего сказать, как Гарри неожиданно расслабился и затих. Гермиона тут же нагнулась к нему, проверяя пульс и зрачки. Потом облегченно расслабилась.
— Он в порядке, — прошептала она. Она уселась у его плеча и осторожно потрогала лоб. — Гарри? — тихо позвала она. — Ты меня слышишь? Гарри? — Его ресницы дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на нее.
— Почему я на полу? — каркнул он. Гермиона помогла ему сесть, и сама осталась сидеть рядом с ним, обхватив его за плечи. — Что случилось?
— Мы не уверены, — ответила Квинн. — Ты был под гипнозом. Записал заклинание, и потом свалился от ужасной боли.
Он пробежался пальцем по шраму:
— Ничего не помню. Значит, заклинание?
— Да, — подтвердила Гермиона, показывая ему пергамент. — Оно тебе знакомо? Мне нет.
— Я думал, тебе известны все существующие заклинания.
— По всей видимости, нет.
— Мне оно тоже не знакомо… но, похоже, оно для двух человек. Видите? — он указал на написанное. — В двух частях, по одной на каждого колдуна.
— Чтож, заклинание нам ничем не поможет, пока мы не выясним, для чего оно. И ото всех основных источников мы отрезаны.
Гарри встал:
— Не ото всех, — он взял другой кусок пергамента и нацарапал на нем записку. — Я пошлю его Библиотекарю.
— Той малышке из Исследовательского? — нахмурилась Гермиона.
— Она не малышка, — глянул на нее Гарри.
— Тогда что она есть? Как долго она уже там?
— Я не знаю, что она есть — никогда не спрашивал. И, думаю, она там, по меньшей мере, с начала времен. Если она не сможет объяснить, что это значит, тогда никто не сможет. Персефона! — позвал он. Прошуршав крыльями, крошечная сова-невидимка приземлилась ему на плечо, чтобы он смог привязать к ее лапке записку. — Отнеси это Библиотекарю, только не показывайся никому, — Персефона ущипнула его за ухо и вылетела через открытое окно, растворяясь в воздухе. — Библиотекарь не связана политическими предрассудками, она не обязана будет сообщать в Р.Д., что я с ней связывался. Пока все в порядке, она будет молчать, — он сел в кресло, потирая виски пальцами. Гермиона уселась на подлокотник дивана поближе к нему, словно пытаясь оградить, а Квинн расположилась на тахте перед ними.