Гарри Поттер и Ось Времён
Шрифт:
С этими словами юноша оставил ребят спорить, а сам удалился, резким взмахом палочки слевитировав навозную бомбу в услужливо открывшееся окно. Действительно, почему получилось так, что за однокурсников что-то решает он? А что же будет дальше? После того, как боги смертных выстроятся в ряд? Кого они станут слушаться тогда? Ведь хотели-то не мнение узнать, а чтобы он решил, быть газете, или не быть! Нет, не слушаться им надо, а решать за себя самим, даже в таких вот мелочах, как школьная газета.
Да и он сам, Гарри, загружен достаточно сильно, чтобы взваливать на себя еще и эту блажь.
Говоря о загруженности.
Добрался до подвала юноша без приключений, если не считать возжелавший поттеровской крови доспех, вздумавший свалиться на пол именно тогда, когда мимо проходил юноша. Посетовав на халтурящего Фильча, Поттер добросовестно отлевитировал «нападавшего» на место и продолжил увлекательнейшее путешествие по катакомбам Хогвартса к кабинету профессора зельеделья.
Профессор был не в духе, а потому из всего занятия Гарри почерпнул большей частью одну единственную мысль: что он, Гарри, жалкая и никчёмная личность, не способная даже к самым простым магическим действиям.
Посчитав, что с сумасшедшими, Пожирателями и Снейпом, как золотой меж ними серединой, спорить себе дороже, юноша со всем согласился, извинился и откланялся. Однако стоит признать, что в скверном настроении сейчас пребывали все без исключения профессора, и не один зельевед радовал весенними зверствами. Так уж получилось, что не без участия Гарри Министерство Берка не привлекло к расследованию инцидента в лазарете, а на соответствующий его запрос обработанные учениками камины ответили нечто совершенно невразумительное, что можно было с натяжкой истолковать как предоставление Хогвартсу самостоятельно решать свои дела.
В общем, получив подобную отмашку, Берк самозабвенно играл в сыщика: день напролёт допрашивал тех, кто, по его мнению, мог быть свидетелем чего-нибудь важного. Мадам Помфри, добрейшую медсестру, он довёл до зубного скрежета и базарной ругани. Долго выслушивал путанные показания пятикурсников Равенкло, готовых рассказать что угодно, лишь бы их не отправили обратно на зельеделие, с которого забрали на допрос. Стоически выслушал мнение профессора Вектор и деканов о предпринятых им, как директором, мерах безопасности и личное дополнение зельеведа о практике снятия учеников с занятий для идиотских допросов. Несколько часов Берк провёл, выслушивая показания профессора Трелони, лично на месте происшествия не присутствовавшей, но привлечённой к следствию как выдающийся специалист по провидению и узрению Истины. Каких истин она ему назрела история тактично молчит, но больше к ней за консультациями не ходили.
В общем, если прежде Хогвартс и сохранял какую-то (весьма убогую) видимость серьезного учебного заведения, то теперь окончательно превратился в большой балаган с башенками.
А еще через несколько дней, когда свет увидел первый выпуск газеты «Хогвартс сегодня и всегда» под совместной редакцией учеников четырех факультетов, балаган стал песочницей. Копии газеты можно было
За переменами на его лице, затаив дыхание, следила вся гостиная. По прочтении юноша был готов вскочить с места и кинуться голыми руками убивать недостойных. Прямиком в подземелье, где эти самые недостойные влачат свое жалкое существование.
Нет, в целом газета была неплоха и даже по-своему интересна. На предпоследней странице красовались совершенно потрясающая карикатура на профессора Снейпа, а ближе к началу располагалась длинная и весьма злободневная статья о пользе транфигурации в быту. При желании можно было найти небольшую колонку, посвящённую травам, и целый разворот про квиддич с сатирическими комментариями.
Однако же статья, расположенная на странице со слизеринским гербом, по сути и статьей-то не была, а представляла собой пронумерованный список наиболее расхожих и ужасающих небылиц об окружающих. Куда там новостям о женитьбе Гарри на левых старушках!
«Тайны и ужасы Хогвартса», — гласил заголовок. А ниже автор довольно едко проходится по окружающим его персонам, в меру своей фантазии и собранных где-то сплетен освещая их вероятное (или невероятное) будущее, настоящее или прошлое.
«Альбус Дамблдор — мудрый старец, или дедушка Ахтунг?!», — в ужасе прочел Поттер. «Братья Уизли — Казанова, или Коза Ностра?». «Гарри поттер и Джинни Уизли — всерьёз и надолго? Как они назовут общих детей?», — на этом месте юноша похолодел и покрылся холодным потом, искренне считая себя слишком молодым для подобных заявлений. «Колин Криви — человек, или привидение?». «В. Гойл. Говорящая мумия?»
«Драко Малфой — трус или идиот? Что он вообще делает в этом дурдоме?!», — Здесь Поттер выбором мучился недолго, сделав однозначный вывод в пользу идиота.
«Гарри Поттер — внебрачный сын С.Снейпа?»
На этом месте юноша резко прижал газету к коленям, понимая, что еще несколько десятков пунктов примерно аналогичного толка и столь же ничтожной вероятности, и он начнет извергаться прямо здесь.
Поттер быстро поднял газету и прочел подпись под статьёй, выяснив, что сей бесценный вклад в школьное издание был внесен факультетом Слизерин в лице старосты Драко Малфоя, которому Гарри, трижды пожалевший, что опрометчиво самоустранился от создания газеты, и собрался пойти объяснять, в каких местах он был глубоко неправ.
Лишь совместными усилиями нескольких курсов удалось отговорить Гарри идти разбираться с гнусным графоманом сейчас же, оставить это дело на попозже и отправиться спать.
Разбудил юного волшебника неслабый такой грохот, живо напомнивший те весёлые времена, когда они с Роном упражнялись в технике вождения и на полной скорости вписались в дракучую иву. Живо подскочив в кровати и выставив вперёд палочку с голубоватым огоньком, Гарри, подслеповато щурясь, обозрел оперативный простор, готовясь как отстреливаться от Вольдеморта и тех, кто ему в ночном визите к любимому кровнику изволит аккомпанировать, так и страшно ругаться на соседей, учинивших среди ночи оргию, а его не разбудивших.