Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)

Роулинг Джоан Кэтлин

Огден тихо и, как почудилось Гарри, довольно осторожно двинулся вперёд. Как только на него упала мрачная тень деревьев, он снова остановился, уставившись на входную дверь, к которой кто-то пригвоздил мёртвую змею.

Раздался хруст, треск, и с ближайшего дерева свалился человек в лохмотьях, приземлившись прямо перед Огденом, который отскочил назад так быстро, что запнулся о фалды собственного сюртука.

— Тебя никто не звал.

У человека, стоявшего перед ними, волосы были густыми и настолько

грязными, что могли бы иметь любой цвет. У него не хватало нескольких зубов, а его глазки, маленькие и тёмные, смотрели в разные стороны. Он мог бы показаться смешным, если бы не выглядел так угрожающе, и Гарри трудно было упрекнуть Огдена в том, что тот отступил ещё на несколько шагов, прежде чем заговорить.

— Э-э, доброе утро. Я из Министерства магии…

— Тебя никто не звал.

— Э-э, простите, я вас не понимаю, — нервно сказал Огден.

Гарри подумал, что Огден очень уж медленно соображает; по мнению самого Гарри, незнакомец выразился предельно доходчиво. К тому же, как бы в подкрепление своих слов, тот беспорядочно размахивал руками, в одной из которых была зажата волшебная палочка, а в другой — короткий окровавленный нож.

— Ты ведь понимаешь его, верно, Гарри? — тихо спросил Дамблдор.

— Да, конечно, — слегка озадаченно ответил тот. — А почему Огден…

Но как только он ещё раз взглянул на мёртвую змею на двери, то сразу догадался.

— Он говорит на змеином языке?

— Молодец, — кивнул Дамблдор, улыбаясь.

Оборванец тем временем надвигался на Огдена, с ножом в одной руке и палочкой в другой.

— Послушайте… — начал было Огден, но опоздал. Прозвучал резкий треск, и в следующее мгновение Огден уже лежал на земле, схватившись за нос. Между пальцев брызгала какая-то желтоватая гадость.

— Морфин! — раздался громкий голос.

Из дома выскочил пожилой человек, с такой силой захлопнув за собой дверь, что прибитая к ней змея беспомощно закачалась. Он был ниже первого и очень странно сложён. Его слишком широкие плечи и слишком длинные руки вместе со светло-карими глазами, коротким ёжиком волос и морщинистым лицом придавали ему вид могучей старой обезьяны. Старик остановился возле незнакомца, который с ножом в руке хихикал над Огденом, лежащим на земле.

— Из Министерства, да? — спросил старший, глядя на Огдена сверху вниз.

— Совершенно верно! — гневно отозвался тот, ощупывая лицо. — А вы, как я понимаю, мистер Гонт?

— Ага, — подтвердил Гонт. — Съездил вам, да?

— Вы правильно догадались, — огрызнулся Огден.

— Но вы ведь должны были предупредить, что придёте, так? — вызывающе сказал Гонт. — Это частное владение. Вы не можете припереться сюда, а потом удивляться, что мой сын защищается.

— Позвольте, от кого защищается? — спросил Огден, поднимаясь на ноги.

— От тех, кто сует нос не в свои дела. От незваных гостей. От магглов и прочих отбросов.

Огден направил волшебную палочку на свой нос, из

которого все ещё лилась гадость, похожая на жёлтый гной, и этот мерзостный поток тут же иссяк. Гонт сказал Морфину одними губами:

— В дом. Без разговоров.

Теперь Гарри был настороже и сразу узнал змеиный язык. Он понимал, что говорилось, одновременно различая и жутковатое шипение, — единственное, что мог слышать Огден. Сначала Морфин, похоже, хотел возразить, но отец так угрожающе на него глянул, что он, передумав, заковылял к дому, странно раскачиваясь при ходьбе, и хлопнул входной дверью так, что змея снова печально колыхнулась.

— Я здесь из-за вашего сына, мистер Гонт, — сказал Огден, вытирая с сюртука остатки гноя. — Это же был Морфин, верно?

— Ну да, Морфин, — равнодушно отозвался старик. — А вы чистокровный? — с неожиданной враждебностью поинтересовался он.

— Это к делу не относится, — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, как растёт его уважение к чиновнику министерства. Гонт, очевидно, считал иначе.

Он взглянул, прищурившись, на лицо Огдена и пробормотал явно оскорбительным тоном:

— Теперь припоминаю, что видел такие же носы в деревне внизу.

— Ничего удивительного, если ваш сын на них так же кидается, — парировал Огден. — Давайте продолжим этот разговор внутри?

— Внутри?

— Да, мистер Гонт. Как я говорил, я здесь из-за Морфина. Мы послали сову…

— Я не пользуюсь совами, — заявил Гонт, — и не открываю писем.

— Тогда вряд ли стоит жаловаться, что гости вас не предупреждают, — резко заметил Огден. — Я здесь по поводу серьёзного нарушения магического законодательства, которое произошло сегодня, рано утром…

— Ладно, ладно, ладно! — заорал Гонт. — Заходите в этот чёртов дом, если вам так хочется!

В доме было, наверное, всего три крошечных комнатки. Из самой большой, служившей одновременно кухней и гостиной, выходило ещё две двери. Морфин, в толстых пальцах которого извивалась живая гадюка, сидел в грязном кресле у дымящего очага, тихо напевая на змеином языке:

Ши, ши, ши, ползёт змеюшка,

Мой домашний зверь.

Будь послушной, или Морфин

Пригвоздит тебя на дверь.

Из угла рядом с открытым окном послышался шум, и Гарри понял, что в комнате есть ещё один обитатель. Это была девушка, чьё заношенное серое платье сливалось по цвету с грязной каменной стеной. Она стояла возле закопчённой дочерна плиты, на которой что-то кипело в котелке, и переставляла какие-то жалкие горшки и сковородки на полке. Её волосы были жидкими и тусклыми, лицо — бледным, простоватым, с грубыми чертами, а глаза, как и у брата, косили. Девушка казалась чуть опрятнее обоих мужчин, но всё же Гарри подумал, что ещё никогда не видел более жалкого существа.