Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП)
Шрифт:
Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид - взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, черные космы всклокочены, а в руке все еще болтается мертвый петух.
– Это не Гарри, профессор Дамблдор!
– пылко проговорил он.
– Я с ним… значит… разговаривал… за секунду перед тем… ну… как нашли этого цыпленка! У него, сэр, не было времени…
Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны.
– Не мог он такое вытворить! Ну это,
– Хагрид, я…
– Вы… не того сцапали, сэр! Я знаю… Гарри никогда…
– Хагрид!
– рявкнул Дамблдор.
– Я уверен, что это не Гарри напал на тех двоих.
– Уф!
– выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис.
– Хорошо. Я тогда… э-э… подожду снаружи, директор.
И, тяжело топая, он в смущении вышел.
– Вы действительно думаете, что это не я?
– с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья.
– Да, Гарри, не ты, - подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело.
– И все же мне бы хотелось поговорить с тобой.
Гарри с робостью ожидал, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев.
– Я должен спросить тебя, Гарри, - произнес он мягко, - не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать. Вообще что-нибудь.
Гарри не знал, что ответить. Он подумал о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!», о зелье, кипящем в туалете Плаксы Миртл. Вспомнил бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Рона: «Слышать голоса, которых никто не слышит, - плохо даже в волшебном мире». Вспомнил о слухах, которые о нем распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что он как-то связан с Салазаром Слизерином…
– Мне нечего вам сказать, профессор, - потупившись, произнес Гарри.
Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обратило страхи в настоящую панику. Удивительнее всего бьшо то, что особенно взволновала школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивали друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мертв? Все билеты на экспресс Хогвартс - Лондон, уходящий накануне Рождества, были мгновенно раскуплены: из школы ожидалось массовое бегство.
– Вижу, мы тут будем одни, - оценил ситуацию Рон в разговоре с Гарри и Гермионой.
– Наша троица и слизеринцы - Малфой и Крэбб с Гойлом - вот и все, кто останется. Веселые будут каникулы.
Крэбб и Гойл всегда и во всем подражали Малфою, захотели они и остаться с ним на каникулы. Что касается Гарри, он был только рад, что почти все уезжают. Он устал от того, что народ шарахается от него в коридорах, словно он отрастил клыки или плюется ядом, устал от шушуканья, кивков и шипения за спиной.
Фред и Джордж, однако, обратили гнетущий страх в забаву. Увидев Гарри, они все бросали и важно вышагивали впереди него, громко крича: «Дорогу наследнику Слизерина! Падайте ниц, идет самый великий маг…»
Перси решительно осудил их поведение.
– Этим не шутят, - холодно заявил он.
– Ушел бы ты с дороги, Перси, - вздыхал Фред.
– Не видишь, Гарри торопится…
–
Джинни тоже не находила в этом ничего смешного.
– Перестаньте, пожалуйста, - жалобно умоляла она каждый раз, когда Фред во всеуслышанье спрашивал Гарри, кого еще он собирается погубить, а Джордж махал здоровенной головкой чеснока, притворяясь, что защищается от колдовства.
Гарри это не очень трогало, и Фреду с Джорджем скоро надоело валять дурака: они признали абсурдной потрясающую идею, что Гарри - наследник Слизерина, и у него отлегло от сердца. Но их кривляния весьма раздражали Драко Малфоя: завидев их, он буквально зеленел от злости.
– По-моему, его так и распирает признаться, что это он - настоящий наследник, - высказал догадку Рон.
– Ты ведь знаешь, как он ненавидит тех, кто хоть в чем-то его превосходит. А тут что получается: вся грязная работа ему, а слава - тебе.
– Скоро это все кончится, - убежденно заявила Гермиона.
– Оборотное зелье почти готово. Неделя-другая, и мы будем знать правду.
Наконец семестр завершился, и тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. На Гарри от нее веяло не унынием, а мирным покоем, и он наслаждался свободой, дарованной гриффиндорским начальством всем, кто остался в Хогвартсе. Можно было на всю катушку пускать фейрверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись, практиковаться в поединках на волшебных палочках. Фред, Джордж и Джинни тоже предпочли остаться на каникулах в школе - дома им грозило путешествие с родителями к Биллу в Египет. Перси, который не опускался до «детских игр» и редко показывался в Общей гостиной, с важностью сообщил им, что остается на Рождество лишь потому, что его долг как старосты - помогать преподавателям в это неспокойное время.
Утро Рождества пришло в холоде и белизне. Рона с Гарри, единственных сейчас обитателей спальни, в несусветную рань разбудила Гермиона - примчалась уже совсем одетая и принесла обоим подарки.
– Подъем!
– объявила она, раздернув портьеры на окнах.
– Гермиона, тебе не положено сюда заходить, - проворчал Рон, прикрывая глаза от света.
– И тебя с Рождеством.
– Гермиона бросила ему подарок.
– Я уже час как встала - добавила в зелье златоглазок Оно готово.
Гарри сел, сразу проснувшись.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Гермиона отодвинула безмятежно спящую крысу Коросту и села на край постели.
– Если мы и впрямь собираемся что-то предпринять, лучшего времени, чем сегодняшний вечер, не найти.
В этот миг в комнату влетела Букля с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась к Гарри на кровать.
– Привет!
– радостно встретил ее Гарри.
– Мы опять друзья?
Букля в знак расположения клюнула его в ухо самым дружеским образом - этот подарок оказался гораздо лучше принесенного в клюве. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмецо, где они интересовались, не сможет ли Гарри остаться в школе и на летние каникулы.