Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП)
Шрифт:
У него не было никакого желания возвращаться в Гриффиндорскую башню так рано и рассказывать Рону и Гермионе о своем приключении.
Гарри был страшно расстроен и выбит из колеи вовсе не потому, что на него накричали и швырнули ему вслед банку с тараканами. Дело было в том, что он знал, каково это, когда тебя унижают на глазах у посторонних. Он точно знал, что чувствовал Снегг, когда его отец издевался над ним, и, если судить по увиденному им в Омуте памяти, Снегг отнюдь не преувеличивал, называя его отца высокомерным хвастуном и позером.
Глава 29.
– Но почему ты больше не ходишь на уроки окклюменции?
– нахмурившись, спросила Гермиона.
– Я же тебе говорил, - пробормотал Гарри.
– Снегг считает, что теперь, когда основы изучены, я могу продвигаться дальше самостоятельно.
– Значит, тебе уже не снятся странные сны?
– скептически поинтересовалась Гермиона.
– Практически нет, - сказал Гарри, пряча глаза.
– А по-моему Снегг не имеет права прекращать уроки, пока ты не научишься контролировать свои сны целиком и полностью!
– негодующе воскликнула Гермиона.
– Я считаю, что ты должен пойти к нему и спросить…
– Нет, - решительно сказал Гарри.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно?
Был первый день пасхальных каникул, и Гермиона, по своему обыкновению, провела большую его часть, составляя расписание подготовки к экзаменам для всех троих. Гарри и Рон не мешали ей: это было проще, чем ввязываться в спор. К тому же плоды ее трудов могли и вправду им пригодиться.
Рон с ужасом обнаружил, что до экзаменов осталось всего полтора месяца.
– Как ты мог об этом забыть?
– требовательно спросила Гермиона, дотрагиваясь своей палочкой до расписания Рона. От ее прикосновений квадратики на расчерченном листе пергамента по очереди вспыхивали разными цветами в зависимости от предмета, которому они соответствовали.
– Не знаю, - ответил Рон.
– Так много всего происходило…
– Ладно, держи, - сказала она, протягивая ему расписание.
– Готовься по нему, и все у тебя будет в порядке.
Рон мрачно поглядел на пергамент, но потом его лицо прояснилось.
– Ты отвела мне по одному свободному вечеру на каждой неделе!
– Это для тренировок по квиддичу - сказала Гермиона.
Улыбка Рона увяла.
– Какой в этом смысл?
– угрюмо сказал он.
– В этом году у нас столько же шансов выиграть Кубок по квиддичу, сколько у моего отца - стать министром магии.
Гермиона ничего не ответила: она смотрела на Гарри, который невидящим взглядом уставился в противоположную стену гостиной, хотя Живоглот царапал его руку, требуя, чтобы ему почесали за ухом.
– Что с тобой, Гарри?
– Со мной? Ничего, - поспешно ответил он.
Схватив книгу «Теория защитной магии», он притворился, будто ищет что-то в указателе. Живоглот, решив, что бессмысленно тратить на него время, скользнул прочь под стулом Гермионы.
– А я сегодня видела Чжоу, - осторожно сказала Гермиона.
– Она тоже была очень расстроена. Вы что, снова поссорились?
– Поссо… ах да, конечно, - сказал Гарри, с благодарностью ухватившись за новую тему.
– Из-за чего?
– Из-за этой ее подружки-ябеды, Мариэтты, - ответил Гарри.
– Ну, тогда я тебя не
– сердито заявил Рон, откладывая расписание.
– Если бы не она…
И Рон принялся ругать Мариэтту Эджком, что было Гарри только на руку: ему оставалось лишь сидеть с рассерженным видом, кивать и говорить: «Да-да!» и «Точно!», когда Рон переводил дух, а это вовсе не мешало ему размышлять, погружаясь во все более глубокое уныние, о том, что он увидел в Омуте памяти.
На душе у него скребли кошки. Всю жизнь он свято верил, что его родители были прекрасными людьми, и потому ни секунды не сомневался в том, что злобные выпады Снегга в адрес его отца - чистейшей воды клевета. Разве другие, например Хагрид и Сириус, не говорили ему, каким замечательным человеком был его отец?
– Ну да, конечно, ты посмотри на самого Сириуса,– раздался у него в голове чей-то язвительный голос. – Неужто он был лучше?
Да, однажды он случайно услышал от профессора МакГонагалл, что его отец с Сириусом были в школьные годы порядочными смутьянами, но она говорила о них как о предшественниках близнецов Уизли, а Гарри не мог себе представить, чтобы Фред с Джорджем подвесили кого-нибудь в воздухе вверх тормашками просто ради забавы… разве что если бы по-настоящему его ненавидели… может, они и поступили бы так с Малфоем или кем-нибудь другим, кто действительно этого заслуживал.
Гарри попытался убедить себя в том, что Снегг заслужил мучения, выпавшие на его долю, но разве Лили не спросила: «Что он вам сделал?» - и разве Джеймс не ответил ей: «Пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я»? Неужели Джеймс затеял все это только потому, что Сириус пожаловался на скуку? Гарри вспомнил давнишний разговор с Люпином на площади Гриммо: по словам Люпина, Дамблдор назначил его старостой, рассчитывая, что он поможет ему обуздать Джеймса с Сириусом… но в Омуте памяти он просто сидел и смотрел на происходящее…
Гарри постоянно напоминал себе, что Лили все-таки вмешалась - его мать вела себя достойно. Однако выражение ее лица, когда она кричала на Джеймса, не давало ему покоя, как и все остальное: Джеймс явно вызывал у нее отвращение, и у Гарри просто в голове не укладывалось, что после всего этого они могли пожениться. У него даже мелькнула мысль, уж не заставил ли ее Джеймс выйти за себя силой…
Почти пять лет отец был для него источником утешения и вдохновения. Если кто-нибудь говорил ему, что он похож на Джеймса, Гарри преисполнялся гордости. А теперь… теперь при одной мысли об отце у него внутри все точно съеживалось от холода.
Пасхальные каникулы близились к концу, и погода становилась все более ветреной, теплой и солнечной, но Гарри, подобно всем прочим пяти- и семикурсникам, сидел в четырех стенах, листая учебники и то и дело наведываясь в библиотеку. Он прикидывался, что его плохое настроение вызвано лишь приближением экзаменов, а поскольку все его однокашники-гриффиндорцы тоже с утра до ночи корпели над книгами, никто не видел в этом ничего удивительного.
– Я к тебе обращаюсь, Гарри! Ты что, не слышишь?
– А?